Заглаживать перед ним вину? Кажется, я готова была ему сейчас целовать даже ноги и ползать перед ним на коленях в развратной позе, лишь бы всё это оказалось правдой, а не его очередной жестокой шуткой. Хотя на шутку это едва ли тянуло. Не говоря про тон голоса Стаффорда. Я почему-то верила всему, что он сейчас говорил и что обещал. И мне действительно хотелось ради этого свернуть горы.
— Ты ещё спишь, а то я уже нажарила блинчиков и сварила кофе к завтраку.
Мать вошла в мою спальню как раз в ту секунду, когда я попрощалась по мобильному с Рейнальдом и смотрела влюблённым взглядом на сенсорный экран, на котором только что загорелся значок прервавшейся связи. Как оказывается мало нужно для того, чтобы снова почувствовать себя живой, и чтобы окружающий тебя мир снова заиграл всеми красками радуги.
— Нет. Уже встаю! Сейчас схожу в ванную и приду. Спасибо большое, мам.
— Что-то случилось? А то тебя прямо не узнать. Светишься как та рождественская ёлка накануне праздника.
— Пока ещё нет, но… надеюсь, что обязательно случится.
Я тут же соскочила с кровати, подбежала к удивлённо улыбающейся матери, привстала на цыпочки и крепко обхватила её руками за шею, чтобы смачно поцеловать в щёчку.
— Спасибо тебе за всё!
— За что это? Тебя что, укусил во сне единорог?
— Можно сказать и так.
Я её отпустила и рассеянно крутанулась на месте, вспоминая, где оставила свою сумочку, с которой приехала сюда от Стаффорда. После чего бросилась к столу у окна и без труда отыскала в недрах драгоценного на этот момент аксессуара один из прихваченных мною тестов. Правда, сжала его в кулачке так, чтобы скрыть рисунок с надписью на коробочке и чтобы Нора не сумела понять, что это такое. Я, конечно, могла прихватить в ванную и саму сумочку, но это бы, наверное, выглядело куда более странным.
— Тогда сильно не задерживайся, пока блинчики не остыли. Жду тебя на кухне.
— Да, я по-быстрому.
Честно говоря, мне было даже плевать на то, что мне придётся сказать Рею по данному поводу. И нет, я не собиралась говорить ему сразу. Для начала я должна была проверить и убедиться, что недельная задержка была ни чем иным, как задержкой, связанной с моей беременностью. Просто мне нужно было знать это наверняка, чтобы использовать в более подходящий для этого момент.
И, Господи, как меня трясло, когда я ждала эти пресловутые пять минут, в течении которых не могла себя заставить даже зубы почистить. А потом мне действительно потребуется не меньше половины дня, чтобы и успокоиться, и придумать, что делать дальше. Вернее, как вести себя при сегодняшней встрече со Стаффордом.
— Так что же случилось, и с кем ты говорила по телефону?
Мать всё же не смогла удержаться от любопытства и сделала очередную попытку всё узнать, когда я вошла в гостиную и уселась на один из высоких стульев, которые были расставлены у массивного стола на кухонной зоне. В первую очередь я схватилась за кружку с кофе и с жадностью припала к чуть остывшему, но от этого не менее блаженному на вкус напитку.
— Это был Стаффорд. Он сегодня возвращается в Штаты. Потребовал, чтобы я переехала обратно в его пентхаус. Так что придётся опять собирать вещи.
— И, судя по всему, ты этому несказанно рада.
Я пожала плечами, но отрицать очевидного не стала, тут же потянувшись к большой тарелке с блинчиками и подхватив несколько штук с вершины внушительной горки.
— Давненько я не испытывала такого чувства голода. Кажется, я готова съесть, как минимум слона.
— И всё? — мама удивлённо приподняла брови, наблюдая за моими почти детскими ужимками с мягкой или даже снисходительной улыбкой. — Больше ничего ты не хочешь мне сказать? Мне казалось, ты не особо предрасположена к Рею. И что ты не хочешь от него беременеть. Или же я что-то не так поняла из твоих о нём слов? И почему он возвращается именно сегодня? Ты же говорила, что он улетел где-то на три недели.
— Скорей всего, это я никак не могла его понять. А может частично и саму себя. Но за эти недели я успела многое обдумать, проанализировать все совершённые мною ошибки (и не только мною). А то, что он возвращается сегодня, не захотев ждать ещё недели… Разве это не здорово? И разве это не говорит о том, что многое в нашей жизни не подвластно одним лишь нашим желаниям?
— С каких это пор тебя вдруг потянуло в философию? — мама опять сдержанно улыбнулась и тоже сделала небольшой глоток из своей чашки. А это её умиротворённое спокойствие… Почему я не обратила на него внимание именно тогда?
— Не знаю. Наверное, с тех самых, когда устала набивать об одни и те же грабли шишки.
— Ты же понимаешь, что его возвращение ничего между вами не изменит. Вернее, он никогда не изменится.
— А может я и не хочу, чтобы он менялся. Да, я никогда не увижу того романтического юношу, с которым тебе посчастливилось познакомиться более двадцати лет назад, но я познакомилась со Стаффордом в его нынешней ипостаси и не испытывала по этому поводу какого-то резкого раздражения или отторжения. Кто его знает. Если бы я его встретила таким, каким встретила его ты когда-то, вдруг бы он мне не понравился? Ведь всё познаётся в сравнении, так?
— Да. Видимо, ты права. Потому что я не могу сказать того же со своей стороны. И я в действительности скучаю по тому солнечному мальчику, с которым познакомилась целую жизнь назад, и которым он уже никогда больше не станет. Так что, как ни крути, но нам с ним ничего уже не светит. Другой вопрос, а могло ли что-то выгореть двадцать три года назад?
— Думаешь, могло?
Мама ответила не сразу, поджав губы в кривой усмешке и задумчиво опустив взгляд к поверхности начищенного до блеска стола. Странно. Раньше она никогда с такой дотошностью не занималась уборкой в доме и едва ли это дело рук приходящей сюда пару раз в неделю горничной.
— Лучше о таких вещах вообще не думать. По крайней мере, они не будут сводить тебя с ума.
Наверное, я тогда была настолько окрылена новостью о возвращении Стаффорда и тем, что нас ждало этим вечером, что не замечала буквально в упор многих странностей, в том числе и в поведении матери. Да и толку-то. Что они могли теперь изменить?
Меня куда больше волновали вопросы, что мне сегодня надеть и что сказать Рею при нашей встрече. А сказать хотелось очень многое и, желательно, до того, как он меня заткнёт одной из своих хлёстких фразочек.
С ума сойти. Кажется, я соскучилась даже за ними. За его издёвками, подколками и ничем не прикрытой иронией. Хотя и понимала, что всё это было его защитной маской, от которой он едва ли сумеет избавиться до конца. А разве я хотела, чтобы он от неё избавлялся?
— Ты уже позвонила шофёру или кто там тебя обычно возит в качестве личного телохранителя?
Я как раз заканчивала складывать свои вещи в чемодан и в дополнительную дорожную сумку, когда мать заглянула в мою комнату и встала в дверном проёме, скрестив под грудью изящным жестом руки.
