Я поощрял командиров на обдумывание своих действий, и можно сказать, заставлял иметь свое мнение. С одной стороны, летчики правы и немцы бы понесли от авианалетов несомненно большие потери. С другой стороны, мы бы открыли все карты, и действовать в будущем нам бы пришлось с оглядкой.
Так как Иванов был в штабе и продолжал вести боевые действия, то отдуваться за него пришлось мне. Я подробно объяснил, почему пришлось отдать приказ на отмену налетов на дивизию и к каким последствиям это привело:
— … на данный момент артиллерия уничтожает технику и тяжелое вооружение противника. Авиация — атаковала живую силу. То есть удар был нанесен двойной силой, что, несомненно, более выгодно, чем налеты во время марша. Нам не требовалось затормозить продвижение дивизии, нам нужно уничтожить ее. Не ждали они от нас ни удара авиации, ни артиллерии.
Комиссия с моими доводами согласилась, однако лицо капитана-летчика продолжало оставаться упрямым. Видимо, хотел отплатить немцам той же монетой.
— Товарищ майор госбезопасности, сколько вы сможете продержаться? — поинтересовался майор с орденом Красной Звезды.
— Проведенный анализ силами оперативного штаба… Две недели — край. Больше не сможем.
— Через пять дней у наступающих на Киев войск появится острая нехватка как боеприпасов, так и топлива, — задумчиво протянул он.
— Продовольствия тоже, — кивнул еще один из членов комиссии в звании капитана.
— Первое время продержаться за счет населения, — отмахнулся майор.
— Они могут временно начать подвоз через Белоруссию, — снова озвучил капитан с глазами особиста.
Я молча стоял и слушал, не сказать что не без интереса, хотя все это уже было просчитано моим штабом.
— Это капля в море, особо на обстановку не повлияет, — ответил майор.
— Вы, товарищи, продолжайте, а нам с товарищем майором надо поговорить отдельно, — сказал вдруг Мартынов.
— Это можно сделать в комнате отдыха. Там есть все необходимое, — ответил я комиссару, после чего сказал уже остальным членам комиссии: — Штаб у нас работает круглосуточно, так что на кухне всегда есть чем подкрепиться. Через полчаса повар организует вам ранний завтрак. Товарищ комиссар, пройдемте за мной.
Как только мы вошли в кабинет, комиссар спросил:
— Майор, КТО ВЫ?
На несколько секунд в комнате повисло молчание. Обдумывая ответ, я тянул время, спокойно разливая чай по стаканам.
— Сложный вопрос… — задумчиво протянул я. На самом деле ответа на этот вопрос у меня пока не было, не задумывался, оставляя все на потом, и вот это потом наступило.
— Но ответ должен прозвучать, — едва заметно усмехнулся комиссар, добавив в чай несколько кусков колотого сахара.
— Сладкое любите? — спросил я вместо ответа, кивнув на сахарницу.
— Есть такая слабость.
— Да, я тоже сладкоежка. Особенно пирожные с воздушным кремом нравятся. Знаете, у Наркомата есть магазин, где они продаются. Там продавщица есть, Марья Игоревна, она мне всегда свежие продавала. Вкус-ны-ы-ые.
Завел этот разговор я не просто так, чувствовался некоторый дискомфорт в разговоре, сейчас же он понемногу стал исчезать. Убедившись, что комиссар готов к адекватному разговору, продолжил:
— Давайте рассуждать логически. Кто я такой, вы не знаете, выяснить не удалось, но… я дал вам наводку. Однако и здесь вас ждет поражение. Гоголев заявит, что никакого Демина он не знает и никогда не знал. Что в принципе верно, он действительно меня не знает. Продавщица тоже не опознает частого покупателя. И что получается? Со всех сторон неудача.
— Значит, вы не ответите на мой вопрос?
— Знаете, пожалуй… — я выдержал нужную паузу и ответил: — Нет. Но я дам вам подсказку.
Открыв клапан нагрудного кармана, я достал закрытый конверт. Передав его в руки комиссара, пояснил:
— Это не ответ, это еще множество вопросов.
— Что в нем? — поинтересовался Мартынов, не делая попытки открыть конверт.
«Не дурак», — подумал я.
— Мои удостоверения. Мои НАСТОЯЩИЕ удостоверения и спецпропуск. Открывать не советую. Как сказал один мой хороший знакомый… перед смертью: я слишком много знал.
— Мне нужно что-то передать, — развел руками комиссар.
— Пусть пришлют кого-нибудь с более широкими полномочиями. Лучше всего того, кому товарищ Иванов безгранично доверяет и кого не закопают после нашего разговора.
— Заинтриговал, но хорошо, я все передам.
Комиссар, как я и думал, дураком не был и понял, что большего от меня не добиться.
— Думаю, продолжать месить эту тему не стоит. У вас широкие полномочия, но предупрежу сразу, вы тут только наблюдатели, если попытаетесь во что-то вмешаться, извините… приму жесткие меры. — Последнюю фразу я произнес без улыбки.
— Я понял, — тоже без улыбки ответил комиссар.
— Ну раз мы пришли к консенсусу, то можно и позавтракать. Дежурный!
Как только к нам заглянул командир с повязкой дежурного, я велел накрыть на стол.
— Ну а сейчас поговорим спокойно.
Мартынов как представитель Ставки получил те сведения, которые должен был получить. Много или мало, сейчас это неважно, я немного оттянул время — оно того стоило. Главное в том, что я нашел портал.
Тяжелый стадвадцатимиллиметровый миномет ближайшего расчета ухал с периодичностью пятнадцать выстрелов в минуту.
— Товарищ лейтенант! Наблюдатель докладывает о поражении цели. Просит добавить еще пару «гостинцев» и перенести огонь по цели номер восемь, — оторвавшись от радиостанции, четко произнес боец. В нем, в бойцах расчетов и в командире можно было легко опознать недавно освобожденных из концлагерей. Хотя у некоторых вернулся румянец на щеки, вследствие довольно хорошего и калорийного питания, все равно по худым фигурам и несколько злым на противника лицам, понимающие люди сразу определят, кто есть кто. Командира батареи лейтенанта Малинина освободили из лагеря для командиров, тогда группировка, что захватила лагерь, пополнилась на триста семьдесят шесть командиров. Более сорока тогда, по приказу особого отдела, что вел расследование, были отправлены во вновь создаваемые штрафные части. Как неблагонадежные. Малинина тогда тоже изрядно промурыжили, в личном деле, что хранилось у немцев, не было указано, как лейтенант попал в плен. Повезло, что служба у особого отдела была поставлена как надо и они, связавшись со своими коллегами, что освободили лагерь с простыми бойцами, нашли и допросили подчиненных лейтенанта, и те подтвердили то, что минометы были подавлены танками, а батарея захвачена.
Батарея лейтенанта, сформированная всего три дня назад, была пополнена фактически одними доходягами, теми, кого врачи признали ограниченно годными. Из-за задержки с особым отделом Малинин не успел на формировку и получил то, что осталось. Радовало одно — восемь бойцов были из его старой батареи и сейчас они составляли костяк подразделения.
