этом году исполнится шестнадцать, а их братику Илье – пять.
Младшие дети похожи на мать, златокудрые и голубоглазые, в то время как двое старших унаследовали серебристый взгляд отца и белые волосы. А также тонкие, как бритва, черты лица. Их красота такая же холодная, как сосульки, свисающие с плоской крыши вестибюля.
Стеклянные стены складываются в изящные металлические колонны, которые мерцают так же ярко, как и все кругом. Нависшее над горизонтом солнце заливает ледяной ландшафт приглушенным сиянием.
Мне сложно представить, каково жить в месте с нескончаемым днем, а после месяца, проведенного под землей, я понимаю, что не вынесла бы бесконечной ночи. Я слишком очарована восходами и закатами.
– Тебе понравилось здесь жить? – спрашиваю Габриэле, когда король берет свою королеву под руку и они выходят из вестибюля и неспешно идут к нам по утрамбованному снегу.
– На самом деле да. Глейсины довольно дружелюбные под всеми этими мехами и маской холодности.
Словно в подтверждение слов Габриэле, Владимир улыбается, зубы сияют белизной, как и волосы, заплетенные в перекинутую через плечо замысловатую косу. Милана, однако, не улыбается, оглядывая меня с головы до ног.
Как и большинство чистокровок, она, вероятно, считает меня неполноценной. Рискну предположить, что ей не приглянулась форма моих ушей или же черные полосы, которые я нарисовала под глазами. Или, возможно, я ошибаюсь, и отнюдь не внешность, а моя репутация и наследие вызывают складки вокруг ее розовых губ. В конце концов, я – помесь двух рас, которых фейри безмерно страшатся. Мысль о том, что я внушаю ей страх, творит чудеса с моей самооценкой.
Когда королевская семья приближается к нам, меня окружают двуногие перевертыши, в то время как крылатые кружат над головой. Только Лора не хватает. Я взываю к нему по мыслесвязи.
Просто держись рядом с отцом, Биокин.
Я так понимаю, он куда-то улетел: вероятно, осмотреть галерею, на которую мне предстоит совершить набег.
– Генерал Бэннок, добро пожаловать в нашу скромную обитель. – Владимир вытягивает голову, чтобы заглянуть за мощное плечо отца. – А это, должно быть, ваша дочь, о которой слагают легенды.
Я не могу определить, упоминает ли он легенды в качестве завуалированного оскорбления или же не подразумевает ничего дурного.
– Какая жалость, что не смог прилететь Рибио, – продолжает король, – но я понимаю. Во время войны король не может покинуть свой народ.
В самом ли деле он понимает?
– Я слышала, что Глейс весьма удачлив.
Его бледные брови сходятся на переносице.
– В каком смысле, леди Бэннок?
– В том смысле, что ваше королевство никогда не воевало.
– А! Не многие польстятся на землю, вечно покрытую снегом и льдом. – Он оглядывает свое королевство, и становится очевидно, что он питает любовь к своей полярной пустыне.
Я прищуриваюсь, вглядываясь в даль, однако вид на бесплодную землю закрывает белый холм.
– Неужели здесь все покрыто снегом?
– Нет. У нас есть леса и пляжи с черным песком, – ответ исходит от Константина. Когда он стоит плечом к плечу с отцом, их сходство поразительно. – Заметьте, не тропические, к которым вы привыкли в Тареспагии, – добавляет он с улыбкой.
– Где вы выращиваете урожай?
– В теплицах. Если желаете после ужина совершить экскурсию, уверен, Алёна сочтет за честь провести вас по окрестностям. – Константин оглядывается на своих братьев и сестер, которые стоят немного позади. – Слышал, вы двое уже встречались.
– Встречались – слишком громко сказано. – Я дергаю за шнурок, висящий на шее, и вытаскиваю из-под высокого ворота рубахи подвеску в виде ракушки. Она не похожа на оружие, тем не менее им является, и меня заметно утешает его форма и небольшой вес. – Мы видели друг друга.
– Ей было бы полезно обзавестись подругой среди вашего народа, – говорит Константин, переводя взгляд на меня.
Я почти не сомневаюсь, что Алёну не интересует дружба с женщиной, которая лишила ее шансов стать невестой Данте.
– Да. Очень. – Облаченные в перчатки руки Миланы поднимаются по предплечью ее мужа, словно для того, чтобы подчеркнуть: этот мужчина принадлежит ей.
Мой нос слегка морщится: неужели она боится, что у меня какие-то виды на ее мужа? Но тут широкий рукав ее шубы задирается до локтя, открывая резные браслеты из слоновой кости, инкрустированные серебром и бриллиантами. Их вид отбрасывает меня в зал трофеев Реджио, где Марко весело хвастался страстью глейсинов к бивням маресерпенс.
– Где мой брат? – Голос отца уносит меня прочь от Изолакуори.
– В охотничьем домике. – Владимир кивает на вершину крутого холма. – Я велел накрыть ужин там.
У меня сжимается желудок. Вороны охотятся ради еды, в то время как фейри охотятся забавы ради. Да, большинство в конечном итоге съедают добычу, но я нахожу восторг, с которым они обрывают жизни диких существ, глубоко тревожащими.
«На тебе перчатки, ботинки и штаны из шкуры животного», – напоминает о моей двуличности внутренний голосок, отчего отвращение несколько утихает.
– Габриэле? – ахает одна из близняшек. – Габриэле Мориати? – Она широко шагает по замерзшей земле, глаза круглые, как у олененка. – Ксения сказала, это не ты, потому что ты… ну ты…
– Фейри? – подсказывает он.
Судя по судорожному покачиваю головы, отнюдь не это она подразумевала.
– Поверить не могу, это действительно ты. – Она смотрит на него, разинув рот, словно он совершенно изменился за те несколько месяцев, что они не виделись. Полагаю, с короткими волосами и новыми соратниками он кажется другим человеком как внешне, так и по выдержке.
Король Владимир с любопытством оглядывает Габриэле, будто только сейчас заметил его заостренные уши, однако быстро теряет к нему интерес и вновь сосредотачивается на отце и мне.
– Вы полетите сами или предпочтете сани?
Не отворачиваясь от Влада, отец спрашивает меня:
– Инон? Что ты выберешь?
Я оглядываю огромные сани из коричневого дерева с серебряными полозьями. В отличие от саней в книжке, которую я читала мамме, они не запряжены лошадьми, а управляются сероглазыми фейри в бледно-голубой военной униформе с черным мехом и блестящими серебряными пуговицами.
– В Глейсе поступай по-глейсински. – Я припоминаю лючинскую поговорку и одариваю королевскую семью улыбкой, как надеюсь, дружелюбной.
Я не испытываю к ним ненависти, тем не менее у меня есть к ним претензии. Они не только используют рунический камень в своих интересах, но также пытались подсунуть Алёну в постель к моей паре. Ради собственного спокойствия мне следовало бы забыть последнюю часть, но, как бы я ни старалась, при одном взгляде на холодную и утонченную красоту Алёны внутри вспыхивает ревность.
Если видение Бронвен правда, принцесса недолго продержится в этом мире. Но насколько можно доверять посланиям Котла? Ведь предсказал
