— С начальством поговорить.
— Начальство там, в будке спит. Тревожить не велело. Так что со мной говори.
— С вами не получится. Это дело выходит за пределы вашей компетенции.
— Компи… чего? Откуда ты знаешь мои пределы? Может, у меня и не такие пределы… но такие пределы, чтобы вот сейчас тебя… Ну-ка предъяви документы…
Разговор принимал нежелательный оборот.
— И все же это дело компетенции вашего начальства. Потому что это очень денежное дело. И если это денежное дело его минует, то я не знаю, как он расценит ваше упорное нежелание…
— Так бы сразу и говорил. Я сейчас…
Начальство, по привычке спавшее между двумя выключенными по случаю лета электрическими «козлами» под курткой на лавке внутри поста ГАИ, громко выразило свое недовольство по поводу того, что его потревожили. В приличествующих случаю выражениях.
— Ну ты че… в натуре, ефрейтор Михайлов… совсем, что ли… старшего по званию… вообще…
— Товарищ старший лейтенант, тут вас просят.
— Кто… Кому делать… Если меня разбудить… И ты тоже… ефрейтор Михайлов.
— Он говорит, что по делу. Денежному.
— Ну так бы сразу и сказал…
Начальник поста накинул на плечи куртку и, громко зевая и поеживаясь, сел на лавку.
— Зови.
Незнакомец прошел в будку.
— Ну, че надо?
— Надо? Помощи надо.
— Задавил кого? Если до смерти задавил, то тогда не договоримся. Тогда — по закону. Тогда протокол, опознание, задержание…
— Нет. Никого я не давил. Тут дело совсем другого рода. Тут дело деликатное.
— Ну?!
— Понимаешь, кинули нас.
— Нынче всех кидают. Ты мне не жалуйся. Ты мне дело говори. А то я при исполнении. Мне порядок на дорогах обеспечивать надо. Нарушителей ПДД ловить. А ты отвлекаешь меня посторонними, понимаешь, разговорами.
— Я и говорю — кинули нас. Умыкнули товар на миллион долларов.
— Ну! На миллион баксов — это круто.
— На миллион! И если вы поможете отловить и наказать преступников, двадцатую часть возвращенной владельцам суммы они готовы пожертвовать на нужды работников дорожно-постовой службы. В наличных долларах.
— Десятую.
— Почему десятую?
— Потому что по справедливости. Потому что вы получите девять десятых. А если мы не станем искать — ничего. Мы получим гораздо меньше, хотя спасем всё. А могли бы забрать все.
— Хорошо, я согласен.
— И штуку сейчас. Авансом. Мне.
— Сейчас?
— Сейчас! Сами понимаете, мне придется перегруппировывать силы личного состава, усиливать меры по обеспечению надзора за транзитным автотранспортом, возлагать на личный состав и себя дополнительную ответственность… Нам придется работать! Может быть, задарма работать. В общем, сейчас, и штуку.
— Хорошо.
— Кого нужно проверять?
— Все большегрузные машины, следующие в направлении… Особенно тентованные «КамАЗы», контейнеровозы и рефрижераторы. И особенно машины, идущие малой скоростью в сопровождении нескольких легковушек. Малая скорость и легковушки сопровождения — один из главных признаков интересующего нас транспорта.
— Понял. Не дурак. Стекло едет. Или какая-нибудь электроника. Угадал?
— Почти. Но разбиться действительно может.
— Что делать с машинами?
— Убедиться в наличии груза.
— Нам что, пломбы придется ломать? Тогда еще десять штук. За возможный скандал. Водители до пломб, знаете, какие нервные…
— Ничего ломать не придется. Надо поднести к машине вот этот детектор. Если стрелка отклонится, значит, там находится тот груз, который мы разыскиваем.
— Он что, радиоактивный, что ли?
— Да, чуть-чуть. Мы на всякий случай пометили его радиоизотопами.
— Изотопами? А от них ничего такого не будет? Личный состав не пострадает? В смысле свободной от несения службы жизни?
— Нет. Это исключено. Дозы слишком малые, чтобы нанести какой-либо ощутимый вред здоровью…
— Тогда еще полштуки. Мне. И сейчас.
— За что?
— За то самое! За лечение личного состава. И компенсацию. В случае утраты трудоспособности. А то одному моему знакомому, когда на переподготовку в Чернобыль посылали, тоже говорили, что ничего страшного. И точно — ничего. То есть совсем ничего. То есть полный — ничего…
— А почему вам, а не им?
— Потому что за этот вверенный мне пост отвечаю я.
— Хорошо. Еще полштуки…
Сделка была заключена. На этом посту ГАИ. И еще на полусотне постов ГАИ. И еще был заключен договор с десятью охранными фирмами, которые взялись разыскать утраченный груз за те же десять процентов от его стоимости. И выплачен аванс работникам железнодорожных контейнерных станций нескольких крупных городов.
Сделки были заключены. Ловчая сеть заброшена. Оставалось ждать улова.
Глава 65
Команда Президента просчитывала круги на воде. От камня, который еще не был брошен. Но мог быть брошен в любое следующее мгновение. Круги получались многочисленные. И расходящиеся по всему миру. От Москвы до Филиппин включительно. Потому что такой величины был камень. На несколько мегатонн был камень…
— А если попробовать остановить инцидент? — высказывал предположение один.
— Остановить не хитрость. Хитрость — когда остановить. Сейчас — значит упустить инициативу из своих рук и передать в руки оппозиции. И что самое плохое — скрытой оппозиции, которая пока еще никак не проявила себя, терпеливо ждет своего часа. Дать им такой козырь значит подтолкнуть во власть. Их позиция будет неуязвима — нынешний Президент допустил чрезвычайное, связанное с атомным шантажом происшествие. Значит, такому Президенту лучше передать свои полномочия новому Президенту, который сможет гарантировать, что подобный инцидент не повторится. Сможет защитить гарантированные Конституцией гражданские права. Отсюда следует вывод, что при преждевременном принятии мер угроза поражения максимальная. Тихие победы не способствуют повышению престижа руководителей.
— Да, раньше времени высовываться убыточно.
— И позже нельзя. Когда, к примеру, взрыв уже прозвучит. Надо тогда — когда надо. Ни раньше, ни позже.
— Выигрышней всего, когда шантаж будет легализован. Когда стране будет предъявлен ультиматум. В этом случае, если Хозяин сможет нейтрализовать угрозу, его рейтинг повысится на много пунктов.
— На сколько?
У президентской команды разговор был конкретный. И опирался не на предположения, а на статистику и прикладную математику.
