мы его нашли.
— Да куда уж хуже? — удивился эльф.
— Поверь, есть куда. Но говорит, что это ее нормальное состояние, а не из-за пожара. Я спросила.
В результате всего через двенадцать минут мы с Тэлем уже были на острове. Вот только Лимии видно нигде не было. Я расстроилась, не представляя, что делать, если лич исчезнет в неизвестном направлении, но все же решила позвать женщину по имени и та спустя несколько секунд показалась из-за кустов, с которыми до этого полностью сливалась. Было очень интересно, что это за маскировочное заклинание такое, но сейчас имелись и более важные вопросы.
— Вам требуется помощь медика? — тем временем спросил Тэль и, получив отрицательный ответ, велел: — Рассказывайте. Кто вы, откуда взялись, чего хотите и что произошло сегодня? Мне представляться ведь необходимости нет?
Повествование вышло длинным. Лимия, как и ее ныне окончательно покойный муж тоже оказались иномирянами. Когда-то они были одними из сильнейших некромантов собственного мира, но потом в него пришли демоны, погубив примерно девяносто пять процентов всего населения. Людям грозило тотальное истребление, и сражаться было уже толком некому, когда среди запрещенных в стародавние времена ритуалов нашелся неожиданный выход. Обычно маги занимались упокоением стихийно зародившейся нежили, но некромант высокого ранга мог встать на грань между жизнью и смертью, навеки замерев в этом миге и став личем, способным создать целую армию немертвых. Пройти ритуал решилось шестнадцать магов, из которых выжили только девять, в том числе и Лимия с супругом. Но даже такого количества личей оказалось достаточно, чтобы переломить ход войны, а со временем и одержать победу.
Вот только места среди живых таким как они в мирное время не было и спустя полтора столетия девятерым магам, пожертвовавшим собой на благо народа, было предложено добровольно завершить существование. Шестеро согласились, один попытался захватить власть и стать тираном. Но, поскольку он считал, что так захотят поступить и остальные, то не стал дожидаться пока избравшие смерть завершат свое существование. Ведь мир достаточно велик, а их всего девять. Это стало роковой ошибкой для него и спасением для жителей того мира. Супруги же попросили отсрочку в десять лет, поклявшись не причинять вреда живым и не тревожить мертвых иначе, как в целях самозащиты, после чего начали копить энергию на межмировой портал. Тема эта в их мире была изучена недостаточно и портал открывался в случайный мир, без возможности задать его параметры, благо личам даже дышать не требовалось, главное, чтобы была в наличии магическая сила, которую они могли бы собрать в свой алтарь. Поскольку мир, в который они попали, оказался вполне пригоден для жизни, Лимия с мужем установили алтарь прямо на месте пробоя, тем самым закрыв его и собрав огромное количество энергии, позволившее воплотить вокруг замок.
После таких заявлений у меня появилась чуть ли не сотня вопросов, которые я порывалась задать, но Тэль не дал этого сделать, сказав, что сначала стоит до конца разобраться в ситуации и только потом определять условия сотрудничества.
— Вот же ты… Владыка, — насупилась я.
— От Владычицы слышу, — усмехнулся он. — Лимия, продолжайте, пожалуйста.
Лимия вернулась к повествованию, и появившаяся на ее лице при виде наших пререканий улыбка угасла. По словам лича конфликт с Майлсом был трагичным стечением обстоятельств. О вампирах в их мире никогда не слышали и потому они с мужем приняли ипостась за незнакомую разновидность демонов.
— А мир Майлся воевал как раз таки с некромантами, хотя, насколько я понимаю, те были не из вашего мира. Так что и вы и он увидели перед собой врага и кинулись его убивать. Ничего хорошего из это, как мы уже знаем, не вышло, — заметила я.
— Так все и было, — подтвердила женщина. — Но месть не принесла мне утешения. Одиночество с каждым днем становилось все более невыносимо, и я решила впасть в летаргию, которая должна была со временем перейти в небытие, когда полностью иссякнет магия в алтаре. Однако, если в замке появятся маги, я должна была очнуться, что и произошло.
— Для чего? — опередил меня Тэль.
Правда я собиралась поинтересоваться, когда это произошло, но, пожалуй, заданный им вопрос был актуальнее.
— Чтобы поприветствовать в своем замке тех, кто пришел с миром, или же прогнать захватчиков.
— Но в результате вы не сделали ни того, ни другого, — заметил эльф. — Почему? И намерены ли вы на данный момент предъявить свои права на замок?
Оказалось, что очнулась Лимия не когда Элтар устанавливал в замке портал, как я изначально подумала, а во время имитационной тренировке. Относительно слабые и непродолжительные колебания магии алтарь попросту игнорировал, а тогда, с учетом проведенной Юными магами при помощи мастеров подготовки, магии было задействовано очень немало, что и разбудило лича.
С учетом того, что провела в летаргии она около двух тысячелетий, лич оказалась сильно ослаблена, так что предпочла для начала присмотреться к происходящему и увиденное поразило ее. В замке мирно сосуществовали представители сразу трех рас. Точнее так она подумала в первый момент. Но главное, что мир за время ее беспамятства сильно изменился и теперь был наполнен разумными. Опасаясь проблем, связанных с тем, что является нежитью, Лимия затаилась, прислушиваясь и присматриваясь к происходящему в замке. Именно тогда она узнала про ипостась вампиров и поняла какую чудовищную ошибку они с мужем совершили, приняв тех за демонов.
Время шло, она наблюдала за жителями замка, все никак не решаясь показаться им, пока не услышала разговор о заселении погибшей деревни. Люди прибывали туда со всей страны, так что появление еще одной незнакомки не должно было привлечь слишком много внимания. Благодаря алтарю Лимия воплотила для себя небольшой дом, создала морок и поселилась в Возрождении. Помимо морока алтарь еще и транслировал простенькие чары узнавания, когда окружающим кажется, что давно с ней знакомы. Вот только радиус действия алтаря, а следовательно и чар, ограничивался примерно десятком километров от замка. Потому подозрения и возникали у тех, кто не жил в деревне или замке постоянно, а Райн там частенько отсутствовал. Ну и, помимо этого, она не учла, что заселяли Возрождение мы только большими семьями, из-за чего одиноко живущая женщина априори привлекала внимания.
— А потом мы нашли Майлса. Живым, — подсказала я, когда Лимия умолкла.
— Да, — кивнула она. — И, честно говоря, я до сих пор не понимаю, что теперь делать.
—
