было неопасно.
Было непривычно видеть его столь большим и воинственным. Даже для того, чтобы лизнуть в нос, пришлось приподняться на задних лапах.
– Ты мой герой, – торжественно сказала я. – Жалко, что хвост пришлось отдать, я бы повесила в рамочку над нашим камином… Эх, не судьба… Но я и без него никогда не забуду этот день.
Он смущенно повел плечами, на которых сразу встопорщились иголки. Как жаль, что они не прошлись по Волкову. Не могла Поленька чуть позже кинуться на защиту? Не проинтуичила, что раненого героя выхаживать надежнее. А так – хвост приставил и ходи человеком, пока не прирастет. У людей хвостов нет, заботиться не о чем.
Внезапно внутри что-то зазудело, словно кто-то звал к себе, и срочно. Я взглянула на Николая, его морда тоже выражала задумчивость.
– Здесь есть святилище? – уточнила я.
– Тебя тоже зовет? – спросил он вместо ответа, но тут же пояснил: – Есть, в подвале Дуэльного клуба. Но ход туда есть не всем.
– Но нас же зовут?
– Зовут.
Зуд стал совсем невыносимым, меня словно тянуло за невидимую веревку с каждой минутой все сильнее и сильнее. И не было уже никаких сил противиться этому зову. Но не будет ли оскорблением идти в виде животных?
– Нужно одеться или можно пойти так?
– В звериной форме даже правильнее. Идем.
Николай кивнул и пошел на выход, я рванула за ним, утешая себя, что со стороны мы смотримся не столь комично, как Поленька с Волковым. Я стройная, подтянутая и с кисточками на ушах. Двигались мы быстро, и я ничуть не задерживала Николая, даже продолжая удовлетворять свое любопытство. С жаждой знаний я ничего не могла поделать: она особенно усиливалась, когда я оказывалась в форме рыси. Почему-то казалось, что лиса была бы еще менее осторожной.
– А почему святилище в таком странном месте?
– Почему странном? Дуэльный клуб как раз возвели над старейшим святилищем Царсколевска. Чтобы бои проходили под присмотром Велеса.
– Под присмотром, – фыркнула я. – Если бы у тебя не было второй формы, помог бы этот присмотр?
– Велес уравнял бы шансы, – уверенно ответил Николай.
– Так то Велес, а Волков находится под патронажем Темного бога. От него любой подлости ждать можно было.
– Такими обвинениями не разбрасываются.
Мы стояли уже перед входом в святилище, и резные двери неожиданно начали приглашающе раскрываться.
– Я не на пустом месте обвиняю. Я видела эту связь. Он и артефакт наверняка не для себя хотел, а для хозяина. Волков прогнил насквозь.
Двери за нами закрылись, и коридор затопил ясный солнечный свет, совсем теплый и летний. Сладко запахло цветами, и даже бабочки вокруг запорхали, совершенно нагло запорхали, прямо перед носом, так что я с трудом подавила соблазн прижать пару лапой и… Съесть? Почему-то необычайно захотелось съесть хотя бы одну, словно это могло сделать меня счастливее, чем я сейчас. Словно именно в этих бабочках было заключено концентрированное счастье. Толстое, хорошо откормленное счастье. Пожалуй, я начала понимать Львова: иногда удержать свою суть почти невозможно.
Хорошо, что идти пришлось недолго, куда меньше, чем раньше. Велес проявился быстро и резко.
– От связи с Темным богом ты избавилась, но след остался. Уберу, – сказал он и направил на меня поток света, который теплым душем омыл меня сверху донизу, и снаружи, и изнутри. – У тебя были вопросы. Спрашивай.
И тут я растерялась. Почему-то была уверена, что звал он нас с Николаем не для того, чтобы отвечать на вопросы, да и не стоит задавать богу вопросы, ответы на которые можно получить от обычных людей.
– Почему Темный бог выбрал меня? – спросила я то, что тревожило всего сильнее. – Неужели во мне есть что-то от него?
– У твоей души есть способность перемещаться между мирами, и только, – отрезал Велес. – Такие люди встречаются очень редко, и их тяжело заставить сделать то, что не нужно им. Нет, все, что было от Темного бога, я убрал. Ты теперь свободна и от него, и от прошлой жизни.
– А моя лиса?
– Она часть тебя.
– Спасибо. – Я поклонилась настолько низко, насколько это позволяла звериная форма.
– Вы мои дети. – Он опять воздел руки, омывая нас божественным светом. – Я в ответе за вас и за этот мир.
– Что мы можем для тебя сделать? – спросил Николай. – Мы перед тобой в неоплатном долгу.
– Вы оба?
– Да, мы оба, – твердо ответил Николай.
– У Темного бога здесь есть несколько якорей. Уничтожив их, можно уничтожить возможность его возвращения.
– Нужно было разбить артефакт? – с сожалением спросила я. Ведь был же он у меня в руках.
– Разбив артефакт, ты выпустила бы темную силу, которая притянулась бы к своему повелителю или притянула бы его. Нет, этого делать нельзя. Якоря – его создания и храмы. Они остались. Там, где кланы возводят храм Темному богу, закрываются мои святилища, я более не властен на тех землях, пока храм не будет разрушен.
– Разрушим, – решительно пообещала я.
В самом деле, ломать – не строить. Если бы с нас потребовали возвести святилище Велесу, я бы засомневалась, что смогу, а ненужному храму хватит пары ящиков взрывчатки, как бы велик он ни был.
– Не надо торопиться. Знания – вот то, что разрушает. И созидает. У вас их пока нет.
– Мы тебя услышали, – сказал Николай. – И сделаем все, что в наших силах.
– Я дам защиту.
Мы опять словно очутились в потоке света, мягкого, теплого, нежного. Я закрыла глаза, наслаждаясь каждым мгновением, а когда открыла, Велеса уже не было.
– Аудиенция закончена? – с некоторым разочарованием сказала я.
– Велес приходит и уходит, когда хочет, – согласился Николай.
– Мог бы пару советов дать. С кого мы начнем?
– Мы? Лиза, тебе не следует в это лезть.
– Велес дал поручение нам обоим, значит, он рассчитывает на нас обоих. На мои способность видеть зло и магию и на твою невосприимчивость к магии. То есть в случае чего я выдам магический удар, а потом спрячусь за тебя от магии противника.
План действий, выданный экспромтом, понравился мне, но не Николаю.
– Разведывать что-то удобнее в мелкой форме, а за ней не спрячешься.
– Николай, ты противишься воле бога? – уточнила я. – Он сказал, что мы должны делать это вместе.
– Да?
– Да. Мои родственники натворили в прошлом черт-те что…
– Считать ли их твоими, вот в чем вопрос, – скептически сказал он. – Почему ты должна принимать на себя чужие ошибки?
– Потому что они не чужие. У меня нет и не будет другой жизни. Эта жизнь моя, а значит, и родственники тоже, – пояснила я. – И получается, я имею
