Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
таящее лицо становится на миг таким решительным, сильным, что совсем легко представить, какой она была, когда, обезоружив гитлеровцев, отомстила за смерть мужа. И черненькая, не понимая, чем вызван поступок подруги, невольно склоняется перед силой ее решимости.
Жена бригврача пробирается по вагону, придерживаясь за лавки, стены. С трудом спускается по ступенькам вагона и бредет в сторону базара.
Ее шатает, словно травинку под ветром, но с тем же решительным, бледным лицом маленькая женщина продолжает свой путь.
Базарчик на задах водокачки, жалкое торжище времен войны, где человеческая нужда справляет свой печальный праздник.
Жена бригврача оглядывается и медленно подходит к лотку, на котором лежит довольно крупный кусок темно-красного мяса.
– Это солонина?
– Она самая! – отвечает продавщица, рослая, обхудавшая, но широкая в кости женщина.
Жена бригврача вытаскивает из кармана шелковое дамское трико с кружавчиками и протягивает продавщице.
Та со смехом берет трусики, кажущиеся кукольными в ее больших руках, распяливает их и показывает соседкам. Она задирает подол и прикладывает трусишки к своим штанам из чертовой кожи, похожим на рыцарские латы. Смех становится общим.
Прозрачно-восковое лицо жены бригврача страдальчески кривится. Чуть откинув назад верхнюю часть туловища, она сводит лопатки и левой рукой что-то нашаривает за спиной. Вынув из-за спины руку, она погружает ее за пазуху, резкий рывок – и она протягивает продавщице шелковый лифчик.
Та машинально берет, и смех замолкает на ее губах. Только сейчас заметила она, что молодая женщина перед ней готовится стать матерью.
Она быстро заворачивает солонину в бумагу и сует жене бригврача, а сверху кладет ее вещички.
– Я не могу так, – шепчет жена бригврача. – Возьмите… – она пытается отдать трусики и лифчик продавщице.
– Да мы что – ироды, что ль, какие?! – гремит та. – Что у нас вовсе совести нет?! И думать на смей!..
– Спасибо… – тихо говорит жена бригврача.
Совсем без сил тащится она назад к вагону…
…В вагон только что вернулись одноглазый и артистка. Одноглазый со злобой швыряет свою рубашку на лавку.
– Не берут!..
Артистка же принесла несколько сверточков, не бог весть что: буханка хлеба, огурцы, кулечек с крупой, брусок масла. Но, конечно, все рады и этой незатейливой снеди. Разбирая по обыкновению продукты, черненькая откладывает масло, бормоча:
– Это Нине большой и Нине маленькой.
– Простите! – вдруг громким незнакомым голосом говорит артистка. – У нас еще не коммунизм. Я тоже люблю масло!
– Да разве я для себя… – растерянно лепечет черненькая.
Эта выходка так не соответствует широкой, щедрой натуре артистки, что всем становится не по себе. Наступает неловкое молчание.
И тут появляется жена бригврача. С нежным торжеством, белая от непомерного усилия, она протягивает спутникам кусок солонины.
– Дусенька, – говорит она, – не ты одна хитрая… Правда, тетя Паша, мне этого нельзя?..
Артистка вдруг разражается бурным плачем. Тетя Паша ласково обнимает ее за плечи, прижимает к себе.
– Ну ладно, ладно, успокойся!
– Я никогда не была матерью, – сквозь слезы говорит артистка, – мне вдруг так обидно стало, – все ей да ей… Я сволочь, тетя Паша!..
– Ты хорошая… Во всем этот дьявол сивый виноват… Знаешь, дедушка, – обращается она к старику, – не мутил бы народ, лучше бы сошел себе потихоньку. А то и до греха недалеко.
– Не пугай, – нагло говорит старик, – не таких видели.
– Вас серьезно просят, – подняла заплаканное лицо артистка.
Старик медленно оглядывает ее снизу вверх и задерживается взглядом на Красной звездочке.
– Не трет сосок-то?
К нему кидается человек, который все потерял.
– Не смейте оскорблять!.. – воскликнул человек, который все потерял.
Старик иронически посмотрел на него.
– Полицай! – с ненавистью говорит черненькая.
Старик буровит ее глазами.
– Нет, милая, у нас документ в порядке. На Тоболе немца не было.
– Ишь, черт лысый, с самого Тобола притащился народ грабить!
– Тебя-то, миленькая, не ограбишь, коли, до штанишек проелась.
Входит одноглазый, бросает гимнастерку:
– Не берут!
…Ночь. Трясется вагон. Поезд идет очень тихо, одолевая подъем. На своем месте зашевелилась, приподнявшись, девочка одноглазого, видимо, яркий лунный свет, льющийся в окно, согнал с нее сон. Девочка заглядывается на что-то, и глаза ее расширяются ужасом.
У печки, на мешке, сидит, раскорячившись, старик, в руке у него посверкивает нож, лунные блики скользят по лицу, по голому черепу, а челюсти равномерно чавкают, уничтожая сало. И этот залитый луной жующий призрак, видно, пробудил в девочке какие-то страшные воспоминания. Она закусывает пальцы, чтобы не закричать, и все дальше, дальше забивается в угол, ее маленькое тело трясется от страха и сдерживаемых слез. Она невольно толкает одноглазого, тот мгновенно вскакивает и видит ее искаженное ужасом лицо.
– Что с тобой?..
– Мне страшно, страшно!.. – девочка показывает пальцем на старика, – Вурдалак!..
Одноглазый успокаивает ее, гладит по голове, укладывает и закутывает одеялом.
– Никого нет, – шепчет он, – это тебе приснилось.
Девочка затихает.
Одноглазый проходит к лавке, на которой спит корреспондент, трогает его за плечо. Тот подымается.
– Надо со стариком кончать, – тихо говорит одноглазый.
– Кончать?
– Ну да! Ссадить его втихую, пока люди спят.
– Лучше бы на станции…
– Не по-фронтовому это! – зло говорит парень. – Когда еще будет станция? Не хотите, управлюсь сам. Смута от него, грязь…
Парень проходит к печке, корреспондент чуть замешкался, натягивая сапоги.
– Слушай, дед, – говорит парень старику, – ты сам сойдешь или тебе помочь?
Старик мгновенно, с легкостью, неожиданной в его крупном, старом теле, вскакивает; месяц играет на лезвии ножа в низко опущенной руке.
– Я старичок острый, – говорит он холодно, – смотри, не порежься!
– Вот что, – задумчиво говорит одноглазый, – я думал, ты просто мешочник, а ты, видать, зверь покрупнее.
– Какой есть…
И тут парень делает внезапный выпад, он бьет старика в подбородок, а когда тот невольно вскидывает руки, другим ударом вышибает у него нож.
Обхватив старика поперек тела, парень тащит его в тамбур. Старик тщетно цепляется за лавки. Парень выволакивает его на площадку, но старик вцепляется в поручни и столкнуть его нет никакой возможности.
Забрав туго набитый мешок старика, корреспондент тоже выходит в тамбур и спокойно говорит парню:
– Отпусти его…
Через голову старика он выбрасывает мешок.
Расчет верен: увидев свой мешок на земле, старик тут же бросает поручни и прыгает вниз. Он пробегает по инерции несколько шагов и брюхом падает на свое нечистое добро, словно защищая его от всего света.
Корреспондент и парень возвращаются в вагон.
– Вот и умники! – слышится голос тети Паши. – Худая трава с поля вон!
И тут они обнаруживают, что никто в вагоне не спит.
– Товарищи! – взволнованно объявляет человек, который все потерял. – Нам достались боевые трофеи! – И он подымает с
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
