Ответы регента будто обезоружили Аделину, она зашла в приёмную с твёрдой решимостью и правдой, а вышла в растерянности и раздумьях. Опустив глаза, она даже не заметила Теодора, который по «чудесной случайности» стоял недалеко от выхода и делал вид, что не подслушивал разговор.
– О, Ваше Величество, вы тоже тут? – громко сказал Теодор, чтобы его, наконец, заметили.
– А… Теодор? – от неожиданности вздрогнула королева. – Пришел к отцу?
– Да нет… просто проходил мимо. Составишь компанию?
– Прости, мне нужно кое над чем подумать… – неуверенно пробормотала Аделина.
– Давай подумаем вместе, – взяв королеву за руку, с улыбкой проговорил Теодор. – Я знаю неплохое местечко для раздумий.
Когда Теодор неожиданно взял Аделину за руку, ей хотелось вначале возразить, но потом она внезапно поняла, что не хочет её отпускать. Что до этого она сомневалась в своих силах, но теперь, когда рядом Теодор она словно за каменной стеной. Появилось ощущение, что даже если она упадёт, он всегда протянет руку и поможет встать…
– Должно быть… ты снова пытаешься решить всё сама, – казалось, с неподдельной добротой проговорил Теодор. – Ты так долго была одна, что разучилась принимать помощь. Прости, что не оказался рядом раньше…
– Нет, нет, всё в порядке, – резко отдёрнула руку королева. – Я в норме.
– Кажется, я наконец-то начинаю её понимать, – задумался Теодор. – Всякий раз, когда речь заходит о её слабостях, она тут же усиленно пытается их скрыть. Без сомнений, это одна из причин её резких перемен в настроении, страх быть слабой или показаться слабой. Страх открыться кому-либо… похоже, она не только скрывает свои слабости от окружающих, но пытается скрыть их даже от самой себя.
– Я знаю, что ты в норме, ты очень сильная, – переменился Теодор, смотря Аделине прямо в глаза. – Раньше я и подумать не мог, что у тебя столько решимости. Те события с разбойниками, заставили взглянуть на тебя по-другому.
– Как-то… странно это говоришь, – растерялась королева и тут же «неуклюже» отвела взгляд. – В этом нет ничего такого… просто я сильно испугалась, – торопливо оправдалась она, прибавив темп.
– Прости, если смутил, – принялся догонять Теодор. – Я немного не так выразился. Просто я увидел другую часть твоего характера, и она меня очень… удивила. В хорошем смысле этого слова.
– Давай не будем вспоминать те события. Мне неприятно о них говорить.
– Да, я не подумал, прости ещё раз. У тебя ведь даже рука ещё не зажила, – глядя на обмотанную повязками правую руку, проговорил Теодор. Он точно помнил, что она никак не могла пострадать, однако свет исходил именно от неё. – А вот и то место. Отсюда видно не только город, но и просторы за ним.
И действительно, с высокой стены замка виднелись не только просторы, но даже некоторые поместья феодалов за ними. Присмотревшись, Аделина могла разглядеть даже тени от облаков, однако для неё подобные пейзажи давно стали серой обыденностью. В детстве она смотрела на них каждый день, и каждый раз чувствовала лишь сожаление. Свобода в этот момент казалось такой близкой, но одновременно такой далёкой, словно вид из стеклянной клетки.
– Ну как, нравится? Тут самый лучший вид, – не замечая опущенных глаз Аделины, похвалился Теодор.
– Конечно. Тут очень красиво, – стараясь искренне улыбнуться, ответила королева.
– Ну, как прошел разговор с Вольдемаром? Выглядишь очень озадаченной.
– Честно… ощущение, что я сильно оплошала. Он будто знал всё наперёд.
– Ты ведь сама понимаешь, что предугадать твои вопросы было не трудно. Куда важнее, что ты собираешься делать теперь?
– Я попросила записи казначейства… постараюсь узнать, куда уходит подать, и по возможности выделить больше на нужды города.
– Это очень серьёзный шаг, – обеспокоенно заговорил Теодор. – Что если смена расходов не понравится слишком многим людям, не обделённых властью? Наверняка они приложили не мало сил, чтобы оттяпать свой кусок. Думаешь, они так просто его отдадут?
– Народ больше не может терпеть. Решительные шаги просто необходимы.
– Я скажу то, чего не должен был говорить, – не выдержал Теодор. – Лишь простолюдины думают, что реформы происходят по щелчку пальца. На самом деле, каждая важная реформа это борьба власти, хитрости, и количества сторонников. Даже если ты каким-то чудом изменишь расходы казначейства, против тебя восстанут столько людей, которым это не понравится, что даже твоя корона не спасёт. Ты поможешь народу, но когда большая часть знати объединится против тебя, народ не придёт тебе на помощь…
– Тогда… как бы ты поступил на моём месте? – серьёзно заговорила Аделина.
– Нынешняя власть укрепилась настолько сильно, что остался только один способ кардинально изменить верхушку. Это может быть лишь настоящий переворот, неожиданный и с множеством сторонников на нашей стороне. Впрочем… даже в этом случае успех маловероятен. Как я уже сказал, нынешняя власть слишком укрепилась.
– Но… если маловероятен. Значит, шансы всё-таки есть? – почти в отчаянии спросила королева.
– Далеко не всю знать устраивает нынешнее положение дел, они могут стать нашими сторонникам, но при условии, что ты предложишь им что-то значимое взамен. При этом из-за того, что противник слишком силён и им придётся рисковать всем, они не только попросят большой кусок пирога, но могут и с лёгкостью придать, если дело пойдёт плохо. Кроме того, подавляющее большинство знати считает тебя наивной девочкой, поэтому завоевать их доверие будет очень трудно.
– Ты прав… – отчаянно произнесла Аделина, отвернувшись. – Похоже, я была слишком наивна. Но почему ты рассказал об этом только сейчас?
– Потому что ты окажешься в большой опасности, если попытаешься так просто изменить расходы казначейства, – словно не обращая внимания на подавленность королевы, твёрдо продолжил Теодор. – Долгие годы они шаг за шагом укрепляли свою власть, предательствами и уловками они достигли вершины, и только взойдя на престол, почти без союзников, ты пытаешься их этого лишить. Неужели ты действительно поняла всю серьёзность своего шага только сейчас?
– Прости, – сдерживаясь, проговорила Аделина. – Последние слова отца были искренней просьбой. Он просил держаться подальше от власти, и никому не верить… теперь я понимаю почему, – под конец она не выдержала и быстрым шагом отправилась в свои покои, чтобы случайно не расплакаться. – Мне нужно подумать, поговорим позже.
– И почему я чувствую себя виноватым сейчас, – пробормотал Теодор, решив, что королеве лучше побыть одной. – Только что я спас ей жизнь.
Как только Аделина ушла достаточно далеко, Теодор, не меняясь в лице, быстрым шагом направился к отцу. Нет сомнений, прямо сейчас Вольдемар думал, как заставить королеву не совать свой нос в его дела, ведь больше половины расходов казны уходило именно на его орден, орден королевских заступников. Узнай Аделина это, она бы и узнала своего врага в лицо, того самого, которому она собственноручно передала печать. По жестокости с этим врагом, пожалуй, мог сравниться лишь глава братства святого слова, но к счастью он не настолько изощрён в своих методах.
