на бумажке, а затем лично подошел к Тане и сказал, что «как математическая задачка ее метод выглядит очень интересным, но в силу невероятного объема потребных вычислений практического интереса представить не может».
— Вы глупости-то не говорите, все же профессор. Что значит «невероятный объем»? Если у нас есть машина, способная выполнить сотню-другую тысяч арифметических операций в секунду, то задачка-то становится вообще тривиальной!
— А где вы такую машину видели? — с некоторым ехидством поинтересовался Андрей Николаевич. Я как-то не могу представить себе арифмометр, способный крутить колеса с такой скоростью.
— Я тоже. Но есть такая замечательная штука, как электричество. Вот смотрите: — Таня нарисовала примитивный триггер на двух лампах — это у нас логический элемент. Соединяем три таких элемента — и получаем машину, способную складывать два однозначных числа со скоростью света. То есть ноль плюс ноль будет ноль, ноль плюс один — один, а один плюс один — переполнение. А чтобы переполнения не было, мы сюда еще пару триггеров поставим, потом еще и еще… А теперь возьмем другую схемку на этих же триггерах, называется инвертор. А дальше — простая математика… не совсем простая, но вполне понятная.
— У американцев вроде уже есть подобная машина…
— У американцев машина делает пять тысяч коротких операций в секунду, а нам нужна такая, которая их будет делать сотни тысяч длинных в ту же секунду.
— Что значит «коротких» и «длинных»?
— Короткая — это сложение, длинная — умножение, которое по сути последовательность сложение. Не линейная, но все же.
— Так, а вы можете все это поподробнее расписать? А то со слуха…
— Завтра вам занесу, но не безвозмездно: для такой машины нужно еще и схемы узлов продумать, а тут как раз студенты-математики мне бы очень пригодились.
— Вам⁈
— Ну я же все это затеяла, мне и поручили всю работу курировать… там просто в самом начале была химия кристаллов, если разрешат, то я вам попозже все поподробнее расскажу.
Подробности профессору Колмогорову рассказала правда не Таня, а специально назначенный куратор проекта, после чего отобранные куратором студенты и аспиранты приступили к очень творческой работе. А математики продолжали «облизываться» на «юное дарование», без особого, впрочем, успеха. И без особого рвения, больше «по привычке»: и профессору, и доценту уполномоченные товарищи «довели», что девочка тоже не баклуши бьет…
Таня работой занималась сугубо химической: новые авиационные сплавы много кому понравились, и неавиационные — тоже. Правда, когда Лаврентий Павлович узнал, почем нынче простенький алюминий… ну, не совсем простенький, по прочности многие стали превосходящий… в общем, он лишь присвистнул. А потом у одной юной особы решил лично и персонально спросить, как она дошла до жизни такой…
Очень, скажем, финансово-затратной жизни: показав «высокой комиссии» свой ответ на давний вопрос Николая Николаевича, она заодно и смету на новый завод предоставила, на триста с лишним миллионов рублей смету:
— Володя Кудрявцев на имеющемся оборудовании может изготовить один такой бочонок примерно за двое с половиной суток. А если поставить в ряд двести таких бочонков, то они за двое суток произведут кило урана с обогащением в пять процентов. И возникает вопрос: где взять двести бочонков? А вот если потратить немножко денежек да Володе какой-нибудь орден Ленина на грудь повесить, то через жалкие полгода он будет по пять бочонков в сутки на-гора выдавать, а может и десять.
— Завод Лаврентий Павлович скорее всего выстроить согласится, — осторожно высказал свое мнение Николай Николаевич. — Но остается простой вопрос: где ты металлы нужные для своих сплавов брать будешь?
— На простой вопрос всегда находится простой ответ. Некоторые, извините за выражение, ученые думали, что для бомбы и торий сгодится как-нибудь. Но торий не сгодится, а сколько под эти мечты радужные уже монацита накопали… так вот, если мне этот монацит дать, ну и заводик небольшой химический выстроить, то с металлами у нас проблем не будет.
— Еще заводик⁈
— Небольшой, он вообще миллионов в сто всего встанет. Я предлагаю его поставить возле нового карьера в деревне Андреево: там известь из-под себя таскать можно, а кислоту ей гасить — самое милое дело. Заодно и гипса наделаем для цемента…
— А ты сумеешь вытащить их монацита то, что нам надо?
— Ну вытащила же! Или вы думаете, что я эти металлы наколдовала? Просто я крохи в лаборатории получила, а надо сотни килограммов, если не тонн. Соответственно, эшелоны кислоты — а отработку-то в речку не сольешь…
Лаврентий Павлович Таню встретил все в том же неприметном особнячке:
— Татьяна Васильевна… вы, мне кажется, вообще не меняетесь… извините. Вы предлагаете выстроить химический завод в деревне, и практически гарантируете, что этим обеспечите сырьем производство центрифуг. Монацит вам для этого передать — проблема небольшая, но стоит ли овчинка выделки? Есть предложения, и от геологов, и от химиков, по получению этих же материалов из другого сырья — и, есть мнение, что их предложения менее затратные.
— Такой акт тоже имеет место быть. Однако я эту смету все же не от балды составляла. Предлагаемый мною химзавод можно будет запустить — по крайней мере первую его очередь — еще до октябрьских праздников. Тут очень уместна поговорка «время — деньги», просто ее понимают в основном неправильно. Время можно поменять на деньги — и мы, потратив немного больше денег, сэкономим очень много времени, а как раз время сейчас — наиболее критический ресурс. Но это лишь одна сторона предлагаемого проекта. Вторая заключается в том, что торий, конечно, для бомбы не годится, но для других целей он вполне подойдет. Правда не сразу, а лет через десять-двадцать, а торий в чистом виде несколько удобнее хранить чем монацитовый песок.
— Но стоит ли закладываться на столь далекую перспективу?
— Стоит, но интереснее третья часть. По моим прикидкам, этого песка наковыряли несколько десятков тысяч тонн… примерно восемьдесят тысяч. Вот, держите…
— Это что?
— Это всего лишь кусочек урана, который я вынула из примерно полутоны монацита. Полтора кило химически чистого урана, а из восьмидесяти тысяч тонн я вытащу урана уже двести пятьдесят тонн. То есть не я вытащу, а люди, которые там работать будут, я — как физическое лицо — на заводе вообще не нужна буду. Да и не хочется мне: там радиация, а молодому растущему организму она как-то не очень полезна.
— Двести пятьдесят тонн… А организм — да, у вас он молодой, но насчет растущего… — Берия широко улыбнулся — извините, я что-то этого не замечаю.
— Это пока не замечаете, а потом я буду высокой, толстой и рыжей.
— Это верно, просто подождать надо. Но мне сказали, что вы придумали какую-то прививку от радиации.
— Лаврентий Павлович, вы такой большой, а в сказки верите. Можно ли придумать прививку от пули? Если пуля попала в человека и не вышибла ему при этом мозги, то врач максимум что может сделать, так это постараться оставить человека живым, пулю извлечь, рану зашить и ждать, пока больной сам не поправиться. Мне повезло, и я догадалась, как ускорить регенерацию органов, а еще я придумала, как побыстрее радиацию из организма убрать. То есть все, что я сделала — убрала, хотя и не сразу, пораженные радиацией элементы… знаете, радиоактивные вещества несколько более активны в химическом плане, и я — как химик — придумала как их связать, а как врач — как при этом человека не угробить и получившуюся дрянь отправить в прямую кишку по назначению.
Берия рассмеялся:
— А вы знаете, что Николай Николаевич Семенов вас так и называет: «как врач». Но именно как врач вы достигли прекрасных результатов, так что слово «как» в обращении можно и не использовать, вы же людей действительно лечите.
— Я всего лишь помогаю людям не сдохнуть до тех пор, пока они сами не поправятся. Вон у меня трое пациентов из Сарова в госпитале, так они просто живыми за счет «бодрячка» туда доехали, там их за месяц прочистили — и они весь этот месяц чувствовали себя в аду, зато живыми остались. А теперь они будут еще полгода, а то и год восстанавливать порушенное… сами восстанавливать, мы лишь немного им в этом помогаем. Но в любом случае они полностью восстановятся лет через шесть…
— Понятно. Жаль… но и то, что вы людей спасли, уже замечательно. Думаю, что ваш проект мы утвердим… и, я чисто из любопытства спрашиваю: а куда мы торий лет через десять-двадцать сможем с пользой применить?
— Если речь идет не о бомбе, а об энергетическом реакторе…
— Помню, в вашей тетрадке про такой реактор было весьма подробно написано.
— В найденной мною
