Глава сорок шестая
Все средства хороши
(Харбин, октябрь 1921 года)
Андрея искали несколько дней, и Агасфер был искренне благодарен своим друзьям, проявившим максимум сообразительности, находчивости и смелости. Справедливости ради надо заметить, что деятельное участие в поисках и спасении приняли и оба японских разведчика – сын и отец. У них, правда, были свои резоны для благополучного завершения дела…
Обсуждая впоследствии детали поисков, Агасфер довольно усмехался: первый кирпичик в дело возвращения его сына все-таки положили не профессионалы спецслужбы, а старый сыскарь Медников.
В поисках следов и улик в деле Андрея Евстратий провел в кафе и вокруг него весь вечер и едва не полночи, доведя персонал заведения до истерики. По его утверждению, они уже собирались просить помощи у полиции – но как раз в это время ему повезло напасть на след.
Медников быстро вызнал у хозяина заведения имена постоянных клиентов, но их адресов, естественно, никто не знал. Временно отступив от персонала, Медников стал обходить дома через улицу от кафе и очень скоро наткнулся на субъекта с подтяжками поверх нижней рубашки, дремлющего на скамейке под кустом сирени.
Плоская фляжка с коньяком помогла быстрому знакомству и установлению доверительных отношений, и уже через несколько минут Медников узнал, что сидит его новый знакомый на скамейке довольно давно, по причине очередной ссоры с сердитой супругой. И что он, действительно, видел, как в тесный проулок заводили задним ходом легкий рессорный экипаж.
– Сколько он там стоял – не скажу, мил человек, а только конская морда из кустов долго торчала. Фыркала! А кто там был и когда уехала коляска – не скажу, мил человек: должно, задремал в тот момент.
Из дальнейшей беседы Медников выяснил еще одну деталь, заставившую его поспешно распрощаться с новым знакомым и снова броситься в уже закрывающееся заведение Зазунова. Жертва семейных невзгод припомнила, что в тупичок с ожидающим экипажем по меньшей мере дважды ходила с помойными ведрами кухарка из кафе, толстуха Анна. И что она, по крайней мере один раз, с кем-то там отчаянно ругалась.
Ну, конечно! Выгребная яма для бытовых отходов и летний туалет заведения Зазунова оказались, как и предполагал Берг, в глубине того самого тупичка, где Андрея долго ждал таинственный экипаж.
Костеря себя за то, что, опрашивая персонал кафе, он не догадался заглянуть на кухню, Медников заколотил в уже запертые двери.
– Господи, это опять вы, сударь! – плачущим голосом простонал хозяин. – Вы же раз по пять всех опрашивали! Вам же ясно сказали: никто ничего не видел. А господа постоянные посетители придут только завтра, и мы уже обещали вам их показать. Неужели и вправду полицию нужно позвать, сударь?
– Бог с ними, с постоянными посетителями! – заторопился Медников. – Кухарка у вас работает, пышная такая дамочка в возрасте… Не ушла она еще?
– Анька-толстуха, что ли? «Дамочка»! Она-то вам зачем, сударь? Кухарка ведь, окромя грязной посуды и своего закутка, и не видит ничего!
– Не скажите, не скажите, господин хороший! Всяко бывает! Как бы ее увидеть-то?
Измученная ежедневной грязной работой, толстуха поначалу приняла Медникова в штыки. Но старый сыскарь не разучился быстро строить отношения с любыми людьми, и уже через четверть часа, вызвавшись проводить «Анечку» домой, он надрывался под тяжестью прихваченных ею бидонов с объедками. Толстуха же болтала с новым «кавалером» не умолкая – сыщику оставалось только направлять разговор в нужное русло. Таким образом, Медников очень скоро узнал, что кухарка действительно пару раз выносила на задворки кафе помои и видела в тупичке ждущий кого-то экипаж. И не только видела – но и не преминула высказаться в адрес возницы, выбравшего для ожидания столь неудобное место. Вынося второе ведро и протискиваясь между клятым экипажем и зарослями кустов, она оцарапалась. В довершение всего, лошадь ударила по ведру копытом, и часть помоев выплеснулись на юбку и башмаки кухарки. Тут уж она не сдержалась и принялась костерить возницу на чем свет стоит. А тот не остался в долгу.
– И знаете ли, сударь? Я думаю, что это не возница был! – поведала толстуха. – Ни один извозчик в Харбине не позволит себе таких выражений в адрес женщины! И голос у него был такой… И грубый, и страшный, и шею пригрозил свернуть, ежели еще раз увидит тут…
К чести Медникова, он не бросил немедленно проклятые бидоны, а проводил толстуху до самого ее домика – соболезнуя и допытываясь: не приметила ли «Анечка» в той коляске чего-нибудь необычного?
