лёгких.
Рэн откинул бесчувственную девочку у сторону.
— Даже сознание потеряла от боли. Ну и слабачка. Её в школе ещё не мучали? Она такая размазня. Ты плохо воспитывает дочь. Была б она моей… — Рэн вдруг задумался над этим. Пожалуй, он точно сделает её своей. Просто чтобы посмотреть, кто выиграет: подчинит ли она магию или безумная магия поглотит её.
— Только посмей! Только попробуй и ты труп! Хотя ты уже труп! Скоро сюда прибудет смена караула, а после и другие солдаты! Ты не выйдешь отсюда живым! Солнца тебе уже не видать! — выкрикнул тираду покалеченный страж.
— Если не хочешь, чтобы я и дальше развлекался с твоей дочуркой, тогда отвечай на вопрос. Что за защита? — потребовал Рэн и для наглядности его плеть обвила шею девочки.
— Печать! Печать! — сразу же выкрикнул мужчина.
— Да ладно, умник? А то я сам не понял.
— Забвения!
Рэн поднял бедолагу за шиворот, помогая себе плетями, которые держали стража. Поставил перед иновязью дверей.
— Печать Забвения говоришь? Тогда срывай, мой дорогой. И без фокусов. Просто знай, если наложишь её на меня, то я даже без памяти вас всем тут перебью. Я знаю эту хитрую штучку.
На самом деле Рэн хитрил. Он не слышал о подобной печати до этого мгновения. Но другим это знать совсем не нужно. Величие слухами незнайки не заработаешь.
— Но я тогда…
— Всё забудешь. — знающе перебил его Грэйер, довольный своей догадкой. Многие печати требуют жертв, подношений.
— И ты не убьёшь мою дочь? — подозрительно поинтересовался мужчина.
— Нет. — пообещал Рэн и страж принялся за дело.
Когда с губ стража сорвались последние строки конца печати Забвения, то ленчатые узоры иновязи цепью обвили лоб мужчины и впитали в кожу, врезались в мозг, впитывая в себя чужые воспоминания, и расстаяли. Двери отворились настежь, открыв потрясающий вид на огромное, казалось, вечное пространство.
Рэн наблюдал за манипуляциями стража в стороне. Пришлось освободить стражу руки, но Седьмой пристально следил, чтобы тот ничего не выкинул.
Страж непонятливо оглянулся и вскрикнул от боли в ноге.
— Откуда у меня… ожог?
Рэн захлопал в ладоши.
— Отличная работа.
Плеть прошила стража насквозь, вырвав из тела последний крик. Рэн переступил тело стража. Плети аккуратно подняли неподвижное тело Агниаса Каваны, образовав своеобразные носилки, и мертвец поплыл по воздуху вслед за Грэйером. Девочка не осталась в стороне. Только она открыла глаза, как плеть на шее потянула её за странным парнем, не давая сказать ни звука. Лишь хрип вырывался из её уст.
Храм был огромен. Расписные горящей иновязью каменные своды, трубки колонн по обеим сторонам. И каждый промежуток между колоннами очередная дверь в предверие Огнива. Рэн завернул в одну из таких. Прошёл сквозь еле заметное горячее свечение воздуха и оказался на огромном поле вскипающец и остывбщей лавы с тысячью каменными статуями. Девчонка разинула глаза от шока.
— Что это?
— Чаша Огнива. И таких сотни. Нравится?
— Угу. — проскулила девочка, дрожащей рукой прикрывая ожог.
— В одной такой экстрамерности тысячи нам подобных. И все рождаются как по часам. Скучно. — фыркнул Рэн и сделал шаг назад, потащил всех за собой. — Есть и другие поля, откуда я родом. Но туда далеко идти. Поэтому я выбрал это место. Не самое лучшее, но тоже сойдёт.
— Куда мы… идём… — еле выдавила из себя девчонка, пока плеть тащила её вслед за хозяином.
— Навстречу экспериментам.
У этих слов у ребёнка голова закружилась, когда она увидела, как они подошли к небольшой закольцованной абсидиановой стенке.
— Что это?
— Чаша Возрождения. Вообще-то её назвали Проклятой в честь сил, которые она дарует своему новому господину, но я вижу в этом превосходство. Не хочешь попробовать? — с приятной, но всё же пугающей, улыбкой повернулся к ней Рэн.
Девочка замотала головой и отступила на шаг, на сколько позволял «поводок». Его зелёные глаза так и говорили: «Не хочешь, а придётся».
Пока Рэн работал с синим телом, она пыталась убежать. Пыталась долго и мучительно, но бессмысленно. Тогда слёзы и детские крики разразили храм страшным потоком.
Рэн сначала опробовал ритуал на ненужном образце, чтобы исключить риски провала на стоящем материале Агниасе Каване. Петлёй на шее опустил истерично брыкающуюся девочку в колодец, не забыв придать молитву чаще Возрождения и проговорить привязку нового слуги к себе, и вытянул изменившуюся девочку, с интересом рассматривая новые метаморфозы. Он опустил её уже не кричащую на землю. Плеть больше не обвивали её шею, она сидела внутри, о чём свидетельствовал круговой шрам на шее. Девочка встала на колени и склонилась лбом к земле:
— Хозяин.
— Какая прелесть, малышка. Больше не нужно постоянно держать тебя на коротком поводке. Ты сама будешь держаться подле меня. Так? — довольно заявил Рэн.
Она с небывалой ненависть подняла на него глаза. Зелень её радужек сменилась на проклятое свечение лавы. Её гневное дыхание повеселило Седьмого. Он с силой схватил её за подбородок и приподнял:
— Так ведь? — потребовал Рэн, больно сдавив челюсти.
Она не ответила, лишь зашипела. Тогда он без промедления ударил её по щеке, по только что зажившему шраму ладони. Девочка схватила за щёку и склрнила голову:
— Да, мой господин.
— Уже лучше. — фыркнул Рэн, обдумывая привязку к себе получше. Ведь чтобы удержать рядом с собой Агниаса, не то, что эту малявку, нужно привязать его к себе посильнее. И Рэн с минуту думал на этим. Как сделать так, чтобы Кавана сам хотел быть рядом с ним. Сделать так, чтобы Агниас сам хотел то, чего хочет Рэн. Рэн довольно щёлкнул пальцами. Идея!
Держа мертвеца двемя плетями за тело, Рэн опустил его в бездонный колодец, полный странным мерцанием лавы и принялся читать молитву чаще Возрождения, окунув туда и свою руку с кольцом. Рэн заметил борьбу двух исполинов — проклятой силы Третьего мира и силу кольца Огня. И с удивлением обнаружил, что кольцо подчинило себе силу Возрождения. Он вытянул верхнюю часть тела Агниаса из колодца (кожа мертвеца стала более светлой и человеческой) и пробил рёбра парня, погрузил тому руку в грудь.
— Твоё сердце принадлежит мне. — сказал Рэн.
Он выхватил сердце и заклял печать Связывания. А после Рэн неспеша погрузил чужое сердце в своё, пока два сердца не слились воедино.
— Теперь тебя не убить, приятель. Потому
