Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
стоит красавица Хава,
Ей дал Бог две жизни, и обе она живет разом;
Как будто пьет вино из двух бокалов.
Я встречала таких женщин, Хава,
Они были, как пересоленный суп, Хава,
Как переперченный фиш, Хава,
Но люди их любили…
Только бы не война!
Спев о каждом, певица поклонилась и села.
И тогда встала Леа.
– Дорогие гости, в комнате накрыт стол. Но до этого просим разделить с нами ужин, который заказала моя дочь Хава. Она извиняется, что не может участвовать с нами потом, поэтому – вот…
Пальме снял с антресолей жестяную миску и пошел по кругу.
В миске лежала нарезанная редька.
Каждый по очереди брал один кусочек.
– Бабуленька, не плачь, – говорил внук Любови Борисовны, старательно вытирая ее щеки платком. – А то сейчас как косметика потечет!
– Это у твоей мамы косметика, а я уже свое открасила…
– А откуда летом редька? – спросил я.
– Шухрат где-то достал.
– Представляю, сколько за нее заломили, – вставил отец.
– Нет, ака, сам удивляюсь, только им сказал, для чего беру, – вообще денег не взяли.
Отец на это что-то промычал, а потом наклонился ко мне.
– Слушай, а эта… Леа, она маме нашей случайно не родственница?
– Похожа, да?
– До мурашков! Ты бы предупредил хотя бы…
…А я смотрел на Хаву. Она стояла в дверном проеме и медленно откусывала редьку. Тени мотыльков, кружащихся вокруг лампы, проскальзывали по ее лицу; в глазах отражалась нищенская кухня, где сидели и медленно ели редьку люди, большинство из которых она вскоре уже никогда не увидит…
Публика перетекла в зал. Здесь уже горели свечи и был накрыт огромный, роскошный стол. Мужчины стали разливать шампанское.
– Иди покушай, – говорила Любовь Борисовна внуку, – а я пока в креслах посижу. Что? Да. Уже наелась. Чудесная была редька…
Странно, мне тоже не очень хотелось есть. Прожевав что-то, я вернулся на кухню.
Хава всё так же стояла возле лампы. Стояла и смотрела.
Предупредив Лею, мы вышли. Мы с Хавой.
Я чувствовал спиной долгий, напряженный взгляд Леи…
Мы держались за руки и молчали. Никогда еще в моей ладони не было такой хрупкой, всё понимающей женской руки.
Так дошли до Курантов. Пересекли Сквер, свернули на когда-то шумный, а теперь совершенно стерилизованный Бродвей. Иногда Хава выскальзывала из моей ладони и шла к какому-нибудь дереву. Или дому. Наверное, прощалась.
Внезапно воздух прорезал металлический звук.
Несколько человек пилили огромное старое дерево; сыпалась листва.
Хава сжала мою ладонь: «Его зовут Роман. Роман Осипович Крейнис, скрипач».
Рухнула еще одна ветка.
Я бросился вперед.
Она схватила меня за край футболки. Я смотрел на нее. Ее глаза: «Ну что ты им скажешь? Про Романа Осиповича? Разве кому-то есть дело до души нищего еврейского скрипача, едва не пропившего скрипку? Лучше закрой глаза и послушай. Сейчас он будет играть на скрипке в последний раз».
Я послушно закрыл глаза.
Было слышно, как снова завизжала пила, как рухнула еще одна ветка. Ругнулся кто-то из рабочих.
Потом на секунду наступила тишина.
И я услышал скрипку. Так отчетливо, что вздрогнул и открыл глаза.
Мимо нас, размахивая двухкассетником, шли подростки. Звуки скрипки неслись прямо из мафона и совершенно не вязались с этой толпой, пустой и плоской. Будто вставили не ту кассету и не успели еще этого заметить…
– Это Шостакович, музыка к фильму «Овод», – узнал я.
Хава кивнула.
– Прощайте, Роман Осипович…
Подростки, шаркая и шелестя плевками, прошли; снова завыла пила.
Когда я вернулся, папы еще не было. Надрывно звонил телефон.
– Алло!
– Привет.
Марина. Моя невеста. Как бы невеста. Сейчас спросит, почему не звонил.
– Что не звонишь?
Только не оправдываться. Ни в коем случае не оправдываться.
– Маринка, я… был занят. Да, занят.
– А я тебе звонила… Мог бы номер набрать…
– Марина!
– Да.
– Ты меня слышишь?
– Да, говори.
– Мы не поженимся. Отец сказал, чтоб я женился только на узбечке. Да, серьезно. Алло… Алло, ты меня слышишь? Алло! Алло, Марина… Марин, я пошутил. Ну не молчи, я пошутил, алло! Ну говорю, пошутил… Пошутил!..
Какое счастье на Алайском рынке,
Когда шумят и плещут тополя!
Чужая жизнь – она всегда счастлива,
Чужая смерть – она всегда случайность.
А мне бы только в кепке отсыревшей
Качаться, прислонившись у стены…
Вечером они улетали.
Я стоял рядом с огромным чемоданом, в который был умят будущий интерьер «ташкентской комнаты». Корзина с виноградом и яблоками, дар Шухрата.
Пальме всё время разговаривал по мобильному, отвернувшись и почесывая спину. Хава неожиданно заснула, прямо на плече Дана. Дан отнес ее в тень и теперь пытался прикрыть от шума и грохота аэропорта.
Только Леа в тюбетейке стояла рядом. На пальцах мутно горели кольца. С шеи свисали золотые цепочки в росинках пота. Темные, непроницаемые очки.
– Леа…
Стали объявлять какой-то рейс.
– Леа, я хотел вас спросить.
– Если насчет моей дочери, то бесполезно.
Она вытерла щеки от пыли салфеткой.
– Это бесполезно. Мой муж сделал всё, что хотел. Свел с ума дочь, теперь разыгрывает короля Лира.
– Свел с ума? Дан?
– Послушайте, ну что вы лезете? Что вы всё время делаете вид, что понимаете, что вам интересно? Вы обычный добрый, порядочный человек, разве вы можете нас понять?!
– Вы очень похожи на мою маму…
Леа усмехнулась:
– Дан тоже говорил мне всегда, что я похожа на его мать. Потом, много лет спустя, я узнала, что он ненавидел ее. Ненавидел всю жизнь. И женился на мне только для того, чтобы ей отомстить.
«Объявляется посадка на рейс…»
– Но для мести он почему-то выбрал именно нашу дочь… Вот, кстати, он вас зовет! Смотрите, как машет. Ну только посмотрите на него! Заботливый папаша…
Дан протягивал мне конверт с деньгами.
– Нет-нет, возьмите, вы потратили на нас столько времени!
– Отпуск мне и так полагался, – отклонял я его руку.
– Мы жили в вашей квартире!
– За житье в такой квартире еще я вам должен доплачивать. – Я пытался шутить.
– Хорошо… – Дан опустил руку с конвертом. – Может, у вас будет какое-то пожелание… Мы состоятельные люди.
Я посмотрел на Пальме, который всё стрекотал по мобильному, заполняя паузы рыжими глотками «Фанты». На Лею. На моложавое лицо Дана в нелепой седине.
И на Хаву.
Она спала внизу на расстеленной куртке.
– Я бы хотел поцеловать Хаву. На прощание.
Я наклонился. Мои губы мягко приземлились на впалую ее щеку. Теперь немного левее. Я
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
