а значит рано или поздно ворота откроются. Может это сделает этот самый неведимка Хайд. В конце концов куда то он же делся?
Лев вернулся на землю, когда услышал крик. Какой-то дегенерат бежал к нему в штыковую. Лев просто застрелил его почти вплотную. Снова искры, но никаких ассоциаций не возникло. Лишь немного гудело в голове.
А после Лев попытался прицелиться, приметив квартет псов как уток в тире. Но они были слишком далеко для него. Все летело куда то мимо, как бы он не старался, что выводило его из себя с каждым выстрелом все больше. Он лишь случайно порезал одного, когда расстреляв второй магазин, чуть не бросил винтовку, будто недовольный ребенок, который не мог пройти для него слишком сложную игру.
"Лучше всего целяться те, кому есть кого защищать." — вспомнил Лев.
Ну и где ты сейчас Пётр!? Где твое желание защищать!? В аду?
В твоих кошмарах
— Я тебе сказал заткнись! — истерически взвизгнул он, а потом закрыл рот, как та самая обезьянка. Обеими руками и с глупыми глазами.
"Я не опущусь до того, чтобы спорить с этим. Слишком много патронов я на это потратил. " — решил он и продолжил бежать.
Ты уже
Но он проигнорировал это.
Лев обогнул танк и стоявших за ним кошаков. По правую руку от него валялся падший меха рыцарь. Кошачьи силуэты впереди него наступали вперёд твердо и уверенно. Свист и шумы поглотили его и обострили чувства Льва. Человек бы сказал, что это пробудило в нем что то животное, но для них, антропоморфов, это скорее всего было нечто человеческое. Нечто, на что способное лишь человек. Ненависть к тем, кто был по сторону стены. Желание убивать и рвать просто из за того, что они другие. Лев отключился, впал в общий транс как и многие солдаты, он смотрел в одну точку, бежал и изредка стрелял. Это был внутренний человек. Слишком сложные чувства для зверя.
Как люди часто могли изображать людей с чертами и частями животных, вызывая мифический характер, ужас и нереальность происходящего, так и для антропоморфов большая схожесть с человеком казалась чудны́м. Многие монстры, демоны и тому подобные существа из всех их мифологий от того и казалось странными. Людские формы, не когтей, не острых ушей, обезьяноподобные формы. Нету признаков различий между ними, почти все они одинаковые. Одинаково злые и глупые. Соблазняющие на грехи, которыми сами они покрыты с головы до пят. Люди стали для них символом темным, демоническим, жутким и от того ненавистным. По этому когда кто-то из антропоморфов пробуждал в себе худшие черты, становился монстром, антропоморф мог сказать, что в нем слишком много человечности. Так и во Льве сейчас был его внутренний человек, жаждущий крови потому, что они не такие.
Он шел все вперёд, коты рядом падали, кого то тащили назад. В его глазах отражался огонь, которыми поливали засидевшихся за мешками псов. Снаряды летели, а он шёл дальше, игнорируя все.
Цеппелин остановился почти над воротами. Кошачьих самолётов почти не осталось, хотя и собачьи воздушные силы заканчивались. Послышались сирены и с цеппелина начали падать бомбы и бочки. Коты замерли общей массой. Лев смотрел за падающим бочонком, как он кружился в воздухе, а потом упал в маленькое пулеметное гнездо и разорвался. Пол дюжины псов, нет факелов, выбежали оттуда крича что то. Они валялись в песке, пока не перестали двигаться.
Наступление ускорилось или ему это казалось. С отчаянными криками коты шли вперёд, а обычные псы поджимали хвост. Они были зажаты между двух линий, бомбежкой и котами, но рискуя жизнями они все бежали к воротам, подрываясь каждую минуту, увеличивая число обитателей загробного мира. Когда Лев добежал уже до мешков с песком, ворота закрылись. Это было слышно почти со всего поля боя. Оставшихся псов начали добивать. Лев направил винтовку и…
…он выстрелил попав в спину псу. Гаврила подбил ещё одного.
Федя, Юля Слава и Гаврила шли вместе. Когда Артур убежал куда то вперёд, Слава пресекся с троицей, которые были очень рады видеть живым. И уже вчетвером они не думая продолжили путь, чувствуя уже какую то безопасность. Они уже не столько хотели взять крепость, как пережить все это. Пережить с кем-то, с кем чувствовали себя в безопасности.
Ворота громко закрылись. Они стояли за танком, где то в общей куче.
Ворота были двумя огромными обработанными глыбами из цельного камня, даже если попытаться их бомбить на это уйдет слишком много времени…
Громовой рокот.
Снова он. Гаврила почувствовал это первым, но именно увидел сначала огненный шар Слава. Он влетел куда то левее них на безопасном расстоянии. Земля чуть дрогнула, за одним большим взрывом было много маленьких. Никто из солдат не ринулся вперёд или назад. Коты стояли ровным полукругом. Коты не собирались уходить уже просто так.
В ту же минуту со стен раздались выстрелы и залпы. Псы больше не выйдут, они будут бомбить их пока они не уйдут. Дыру почти что завалило и хотя полоумные солдаты Тагира там ещё буйствовали, их не хватит чтобы перебить всех псов.
Все четверо аккуратно выглядывали из за танка. Танки не должны палить по стенам. Крепость слишком важна, чтобы так ее разрушать, но что тогда им делать? Не уж то какого то решение у командующих не было.
Оссобенно это волновало Славу. Ему вспомнился шпрот, "Кал". Не самые удачные приемов офицеров. Мог "Кал" просчитать подобный расклад событий и что то заготовить?
Славе было страшно. Да, если честно, страшно было всем им. Во второй раз за день они были зажаты угол псами.
Гаврила посмотрел в прицел. Считать он не стал, но на стенах пулемётов было явно много.
— Слав…? — начал было он. Слава обернулся. В глазах было не понимание и испуг. Гаврила забыл свой сразу, Слава будто постарел на пару лет.
Наконец что случилось. Но ни с воздуха, а с земли… Пол сотни меха рыцарей, наверное почти все уцелевшие из них вышли вперёд. По ним яростно долбили пулемёты, но расстояние было слишком далеко. Синхронным движением, как танцоры которые много репетировали, они выдвинули левую руку, из которой полетели гарпуны, привязанные стальными тросами к ним.
У обеих сторон округлились глаза. Федя успел сказать " не уж то…", когда тросы один за другим полетели в ворота. Два отлетели в песок, но зато все остальные смогли зацепиться за ворота. Правой рукой они взяли за трос.
— РАЗ, — голос доносился с динамика цеппелина. — ДВА… ВЗЯЛИ!
