Исгерд кивнула. Не то чтобы ей было всё равно… Просто это был не её дом. «А был ли у меня вообще когда-нибудь дом?» — думала она.
— Исгерд, перестань, — услышала она голос Ролана и, вздрогнув, посмотрела на него. — Не знаю, о чём именно ты сейчас думаешь… О том, что сказал мой брат, или о чём-то ещё…
— Я думала о его словах весь вечер, — перебила его Исгерд и поняла внезапно, что больше не может молчать. Слова изливались сами собой. — О том, что он прав. Я никто. Я проиграла. Меня раздавили. И я никогда уже не стану собой. Ты можешь пытаться сделать вид, что я тебе не принадлежу…
— Я не пытаюсь делать вид! — Ролан перехватил её руку и сжал запястье. — Мне этот закон поперёк горла не меньше, чем тебе.
— О, и неужели ты не воспользуешься случаем… И мной заодно?
— Ты так это видишь? Я воспользовался тобой?
Оба замолкли, пристально глядя друг на друга, но руки Исгерд Ролан не отпустил, а Исгерд сама не заметила, как накрыла его кисть своей.
— Я ждал этого шесть лет. Нет, я ждал этого всю жизнь. Что однажды ты станешь моей. Знаешь, что я чувствовал, когда ты выбрала Волфганга? Думаешь, меня никогда не посещали мысли, что я — второй сорт? Побочный сын, который не подходит… Не подходит для тебя.
— Я никогда не думала так, — Исгерд вскинулась, в удивлении глядя на него.
— Я и сейчас не знаю, нужен тебе или нет. Но я хочу… чтобы у нас всё было как в легендах. Всю жизнь хотел. И по-другому я не приму.
Исгерд не сдержала улыбки и, качнувшись к нему, приникла на миг к его плечу, но тут же выпрямилась и спрятала взгляд, сделав вид, что космос куда больше увлекает её.
— Со мной? — спросила она. — С той, кого на арене имели втроём? Ты хочешь строить сказку, ответь?
Ролан сглотнул.
— С тобой, — упрямо сказал он, — с тех пор, как ты вошла в мою дверь и ослепила меня светом солнца, отразившимся в твоих глазах.
— Ты должен быть разочарован тем, что получил, — усмехнувшись, Исгерд посмотрела на Ролана и кончиками пальцев очертила шрам. — Жизнь смеётся над нами, когда соглашается выплюнуть нам то, что мы хотим.
— Я многим разочарован, — тихо сказал Ролан, отворачиваясь от неё, — но не тобой.
Он помолчал и добавил:
— Шрам исправить легко — ты знаешь это не хуже меня. Но я молчу, потому что это решать только тебе.
Исгерд вздрогнула, услышав последние слова — не потому что они касались шрама, а потому что это самое «решать только им» и «решать только тебе» она слышала за последние несколько дней далеко не в первый раз.
— Не понимаю, — сказала она.
— И не надо, — Ролан снова поймал её ладонь, и когда Исгерд посмотрела на него, притянул к себе и поцеловал.
Эпилог
Они опустились на планету, много лет служившую тюрьмой единственному человеку, не там, где стоял дом Ролана, а немного восточней — там, где располагался музей.
Исгерд какое-то время стояла в отдалении и смотрела на это небольшое сооружение. Ролан ничего не говорил ей и ничего не предлагал. Исгерд первой двинулась туда, ко входу. Она была первой посетительницей музея за прошедшие полгода, но автоматическая система проверки документов присвоила ей номер двадцать шесть — потому что Ролан часто приходил сюда. Двадцать пять раз с тех пор, как был основан музей.
Исгерд стояла и разглядывала грубые стены и самодельную мебель, и думала, что, может быть, Брогану повезло. Повезло, что остаток дней он провёл здесь, не зная, что делали другие во имя его.
— Он был против Серой стражи, — только и сказала она. Хотела добавить, что только Серая стража и могла бы остановить то, что произошло, но не смогла — поняв, что это ложь. Никого в Серой страже не интересовало, что станет с Гесорией — кроме неё самой. — Пожалуйста, — она обернулась к Ролану, — освободи Бранта для меня. Не говори про закон. Нарушь его хотя бы раз.
Ролан в самом деле хотел сказать ей про закон, но вместо этого просто кивнул.
Он смотрел, как Исгерд проходит по комнате от одного экспоната к другому и проводит рукой над самым защитным полем, не рискуя прикасаться к нему. Какая-то мысль не давала Ролану покоя, билась и пульсировала у него в голове.
— Ты знаешь, — сказал наконец он, — что я нашёл фото твоей матери?
Исгерд в недоумении посмотрела на него.
— Она принадлежала к дому Авалон. Если бы Стража не уничтожила его…
Исгерд улыбнулась краешком губ и пожала на это плечами. Она тоже кое-что вспомнила.
— А я нашла письма твоей матери, адресованные Константину Рейнхардту. Кажется, ты его сын. Ты мог бы стать наследником двух домов.
— Да, — Ролан усмехнулся, — но какое значение это имеет теперь? Даже тот дом, где я вырос, никогда не признает меня.
— Вот именно, — согласилась Исгерд, — какое это имеет значение теперь?
Оба замолкли и замерли, на сей раз оба думали об одном. Пути назад не было. Оставался только тот мир, который их окружал, и дорога вперёд.
— Если бы мы победили, — всё-таки сказала Исгерд, — если бы я не полетела тебя искать … Как думаешь, смогла бы Гесория и дальше жить, как жила?
— Если бы не было меня — пришёл бы кто-то другой. Может быть, не сейчас — но всё равно бы пришёл. Я думаю, историю победить нельзя.
Он помолчал и добавил:
— Историю победить нельзя, но Ирвин и Мелберги в любом мире — новом или старом — будут на коне.
Исгерд улыбнулась уголком губ.
— Ты всё ещё не знаешь, что будешь делать теперь?
— Знаю, — сказал Ролан, как всегда неожиданно для самого себя, — я совершу новый переворот. Соберу людей, которые будут верны только мне. Пусть их будет мало, но со временем они будут контролировать всё.
— Людей, которые будут верны только тебе… — задумчиво протянула Исгерд. — Таких, как Реган?
Ролан нахмурился.
— Может быть, и таких, как он.
— Хорошо, — Исгерд улыбнулась и обняла его. — Тогда я тоже знаю, что буду делать теперь.
Покинув музей, они пешком пошли через лес и через пару часов оказались у другого дома — новее и больше. Здесь были электричество, камин и сеть.
Там они прожили две недели, и даже Исгерд не испытывала потребности подниматься наверх, в небо — ей хватало тех звёзд, которые светили над головой.
Однако на пятнадцатый день она поняла, что не выдержит вечного существования в этом безвременье. Понял это и Ролан — только в отношении себя.
Они уснули вместе, на траве перед домом, потому что в окрестностях стояло лето, и было тепло по ночам, а проснувшись, Исгерд поняла, что над горизонтом розовеет рассвет. Она увидела фигуру Ролана вдалеке, около звездолёта, и, подойдя к нему, остановилась в паре шагов.
