Одним из немногих исключений являлась Южная Африка. Поскольку морское сообщение вокруг южной оконечности Африки было стратегически важно, а также из-за исключительного богатства этого региона (здесь добывали золото, алмазы, драгоценные металлы), страна была заселена и европеизирована на века раньше остального континента. В результате там активнее строили современное государство по европейскому образцу. Этим занимались как британские колонизаторы, так и голландские поселенцы (буры). Кейптаун, Йоханнесбург, Дурбан, Претория, другие города были большими и развитыми. Они могли похвастаться собственными университетами и музеями, одними из немногих в Африке. Кроме того, Южная Африка стала вторым независимым государством на континенте: она потеряла статус колонии в 1910 году, тогда как большинство иных африканских территорий получили независимость лишь в 1950-е – 1960-е годы.
Среди работавших в Южной Африке учёных, имевших европейское образование, был молодой австралиец Рэймонд Дарт. Он получил медицинскую степень в Университетском колледже Лондона, а затем перебрался в Южную Африку, где стал работать на недавно образованном факультете анатомии в Витсватерсрандском университете Йоханнесбурга. По прибытии он с досадой убедился, что на факультете нет сравнительных коллекций обезьяньих и человеческих черепов, столь важной для изучения анатомии, и объявил среди студентов соревнование: кто принесёт в университет самые интересные кости. Одна девушка — единственная на всем курсе — сказала, что видела череп ископаемого павиана на каминной полке в доме у приятеля. Дарт усомнился, что это может быть павиан, поскольку в Африке южнее Сахары почти не находили ископаемых приматов. Однако, увидев череп, учёный понял, что студентка права. Оказалось, что череп лежал дома у директора компании Northern Lime, изготавливавшей цемент из известняка, который добывали в карьере под названием Таунг. Дарт попросил приносить ему любые другие окаменелости, которые обнаружат рабочие, взрывающие известняковые пустоты.
Однажды летним утром 1924 года Дарт отчаянно пытался застегнуть галстук-бабочку — приятель пригласил его на свадьбу шафером, а саму свадьбу собирались играть прямо в доме у Дарта. Вдруг он услышал шум: у двери поставили два деревянных ящика. Дарт решил сразу в них заглянуть. В первом не было ничего интересного, а приоткрыв второй, учёный обнаружил там прекрасную окаменелость черепной коробки с отчётливым отпечатком эндокрана. Он стал взволнованно рыться в ящике, чтобы найти лицо от этого черепа. Дарт уже определил, что хотя череп существа примерно как у шимпанзе, мозг гораздо больше. Тем временем друг-жених уговаривал его закончить туалет. Всю церемонию Дарту не терпелось вернуться к своим «сокровищам». В течение нескольких следующих месяцев он очищал и препарировал экземпляр. И наконец, очередным точным ударом (Дарт работал молотком и вязальными спицами) отколол твёрдый слой брекчии от лицевой поверхности.
Оказалось, что это лицо ребёнка, которому было примерно четыре года — у него даже сохранились все молочные зубы (рис. 25.5). Хотя череп примерно такой же, как у современного шимпанзе, у него есть ряд черт, свойственных гомининам: необычно крупный мозг, плоское лицо (без удлинённой морды), маленькие надбровные дуги, уменьшенные клыки; зубы ребёнка расположены на нёбе полукругом. Важнее всего, что большое затылочное отверстие в основании черепа, к которому подходит позвоночник, находится как раз под основанием черепа — таким образом, это существо держало голову прямо и, вероятно, ходило на двух ногах.
Рис. 25.5. Череп австралопитека африканского, более известный под названием Ребёнок из Таунга. Вид сбоку (снимок из фонда Wikimedia Commons)
Дарт подготовил описание, анализ и в 1925 году опубликовал эти материалы в Nature — ведущем научном журнале мира. Он назвал экземпляр Australopithecus africanus (от греческого «африканская южная обезьяна»). Находка явно свидетельствовала, что первые гоминины обитали в Африке, тем более что это был самый обезьяноподобный и примитивный гоминин, найденный на тот момент. Поскольку Дарт изучал эндокраниальные слепки мозга в медицинской школе, его особенно заинтересовала внутренняя поверхность черепа этого образца. Мозг австралопитека был крупнее, чем у любой обезьяны, хотя умещался в обезьяньем черепе. Более того, австралопитек явно имел высокоразвитую лобную долю мозга — напоминавшую скорее человеческую, чем обезьянью.
Дарт считал свои доказательства бесспорными и рассчитывал на хвалебные отзывы со стороны научного сообщества. Как же он был разочарован, когда все великие европейские антропологи раскритиковали его находку как обычного «детёныша обезьяны». Отчасти проблема заключается в том, что юные обезьянки действительно похожи на людей гораздо сильнее, чем взрослые особи. Однако прямую осанку, человеческие коренные зубы, уменьшенные клыки и полукруглое расположение зубов на нёбе, а также увеличенную лобную долю мозга нельзя было объяснить юным возрастом. Это неприемлемо. Артур Кит, один из главных творцов Пилтдаунского человека, писал: «Заявления (Дарта) нелепы, этот череп принадлежит молодой человекообразной обезьяне... и по столь разнообразным признакам сходен с черепами двух ныне живущих африканских антропоидов, горилл и шимпанзе, что мы можем без малейших колебаний отнести данную ископаемую форму к одной из этих современных групп».
Кроме того, существовали негласные моменты: империализм и расизм. Крупнейшие европейские учёные не доверяли выводам Дарта — невежественного южноафриканского анатома, хоть он и учился в Лондоне; не признанного эксперта, а «сельского пентюха». Его статья в Nature вышла очень краткой (таково требование редакции), поэтому ведущие антропологи могли судить об образце лишь по сжатой характеристике и нескольким крошечным иллюстрациям, сделанным от руки. Позже Дарт подготовил более подробное описание, уделив особое внимание мозгу. Но ни у кого не нашлось времени, денег или настроения отправиться в долгое морское путешествие, побывать в Южной Африке и самостоятельно ознакомиться с образцами.
Поэтому Дарт сам их привёз. В 1931 году он побывал в Англии, взяв с собой череп Ребёнка из Таунга, но тщетно. Британские антропологи не могли расстаться с расистскими предрассудками. Кроме того, в то время вся Европа была в состоянии эйфории от открытия Пекинского человека, как раз публиковались иллюстрации и описания Дэвидсона Блэка. Они подкрепляли версию евразийского происхождения — наряду с найденными ранее Яванским и Пилтдаунским человеком. Поэтому никто не заметил ни несчастного Ребёнка из Таунга, единственный африканский экземпляр, ни самого Дарта.
Дарту пришлось ждать ещё 20 лет, прежде чем европейское научное сообщество перестало от него отмахиваться и коллеги начали осознавать важность его находки. В 1947 году Кит признал: «Дарт был прав, а я ошибался». Но Дарт хорошо посмеялся последним. Он умер в 1988 году в возрасте 95 лет, уважаемый и прославленный благодаря своим открытиям, а также первопроходческому вкладу в современную палеоантропологию. Большинство его убеждённых соперников умерли гораздо раньше и сегодня уже забыты.
