— Спасибо, мамочка! — чмокнула меня дочка.
— Спасибо, — буркнул будущий зять, клюнул носом в мою щёку, как бы целуя, и незаметно шепнул: «Вы уверены, что это — рабай?»
— До свидания! — радостно попрощался рабай и неожиданно расцеловал меня в обе щёки.
— Да что это? — ошарашено попятилась я, зная, что к рабаю нельзя прикасаться.
— Вас все целуют, и я решил не отставать! — ничуть не смутился рабай. — Увидимся на свадьбе!
На улице будущий зять облегчённо вздохнул и дал волю своему возмущению:
— Что это такое? Это рабай? А ребеца? Где вы их взяли?
— Я его нашла по рекомендации. Люди были очень довольны, — слабо защищалась я.
— Да бросьте вы! — вмешалась дочка. — Нормальный мужик! По крайней мере, не зануда! А ты что хочешь, — повернулась она к жениху, — ортодоксальную волынку? Ты её первый не выдержишь! Ты что, такой религиозный?
— Я что? Я ничего! Мне, действительно, всё равно, — пожал плечами жених, — делайте, как хотите!
Свадьбу справляли в ресторане. Посредине круглого зала стоял белый воздушный шатёр-хупа, в цветах и лентах. Олег, в чёрном балахоне с белым орнаментом на рукавах, выглядел очень представительно. Около хупы на маленьком столике серебрился поднос и на нём бокал с красным вином. Гости расселись по местам. Олег подал знак оркестру, и церемония началась…
Наш рабай пел, действительно, замечательно, сочным баритоном с переливами и руладами. Молитвы звучали на иврите загадочно и торжественно. Напутствие молодым рабай произнёс на страшной смеси русского и якобы английского.
— Я желаю вам «инжоить» эту «лайф», — сказал он, имея в виду «радоваться жизни», и заиграл на скрипке весёлую еврейскую плясовую. Новобрачные и гости пошли танцевать, а я, услышав русско-английскую тарабарщину, вспомнила телевизионную передачу, которую видела накануне. Репортёр опрашивал прохожих на Брайтоне, как они отмечают праздник Благодарения.
— Мы очень хорошо справляем «Сангвиник», — вместо Thanksgiving сказала одна дама. — Мы «кукаем турку» и получаем «инжой»! — что по-русски означало «готовим индейку и радуемся жизни». Как показал опыт, подобный языковой винегрет не понимают ни русские, ни американцы.
Я хихикнула себе под нос, а гости шумною толпой тискали новобрачных, целовали, обнимали и желали.
— Рабай изумительный! Какой голос! Какой красавец! Прекрасная хупа! — слышалось со всех сторон.
Весь вечер я направо и налево раздавала телефон Олега восхищённым гостям, которые на всякий случай хотели знать, как найти такого потрясающего рабая.
Свадьбу снимали кинокамерой, несколько копий я послала родственникам в Россию и Израиль.
Однажды в воскресенье дочка и зять пришли ко мне на обед. Мы только сели за стол, как раздался телефонный звонок. Звонила моя двоюродная сестра из Израиля.
— Безобразие! — без предисловий закричала она. — Я специально приеду в Америку и найду вашего рабая! Я ему все рёбра собственноручно переломаю!
— Почему? В чём дело? Не кричи! — взмолилась я.
— Вы там у себя в Америке полные идиоты, — бушевала сестра. — Вы же ничего не знаете! Вас морочат, а вам хоть бы хны!
— Да объясни толком! Что случилось?
— Ваш рабай — аферист, а ты — дура! Ты знаешь, что он вам пел?
— Свадебные молитвы! — удивилась я. — Что ещё поют на свадьбе?
— Какие молитвы? Вы же не понимаете ни слова на иврите! Он пел вам то, что поют в день поминовения мёртвых! Мелодии красивые, но слова к свадьбе не имеют никакого отношения! Судя по всему, ваш рабай сам этого не знает, а поёт по бумажке, не понимая, что к чему! Вы все идиоты!
Дочка и зять, почуяв недоброе, отложили ложки и уставились мне в рот.
Сделав сладкую мину, я нежно проворковала:
— Спасибо, Верочка, обязательно передам, и тебе всего хорошего! — и быстренько положила трубку.
— Мама, что-то не так? — встревожено спросила дочка.
— Всё так, всё так! — весело прощебетала я. — Тётя Вера вас поздравляет и желает вам счастья! Мазл тов[5], дети мои! Совет вам да любовь!
