24
Все сидели в саду за столиком и пили красное вино. Жена Марчелло, молодая брюнетка Сильвия, встретила гостей приветливо, и, хотя она совершенно не говорила по-английски, она так искренне и радостно улыбалась гостям и с таким удовольствием приносила на стол фрукты и вино, что можно было подумать, они отмечают радостное семейное торжество. Марчелло переводил рассказы Ани и Маши о своем житье-бытье в Италии, о том, что им понравилось, что нет, чего они ожидали, в чем обманулись.
— Хотели бы вы остаться работать еще? — спросила милая Сильвия.
— Может, и хотели бы, но сегодня мы улетаем в Россию, — сказал Саша и посмотрел на Аню с Машей. Они никогда не отводили взгляд, и теперь, когда они промолчали и переглянулись, Саша искренне удивился, в чем дело, разве он что-то не то сказал?
Девушки опять переглянулись и кивнули друг другу. Аня сделала знак Маше: говори ты.
— Шурик, мы все не могли тебе сказать, как-то все не время было, да и не к месту… — начала Маша.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что вы остаетесь? — нервно засмеялся Саша. Он провел тяжелую ночь, спал только в полицейском участке и очень мало и теперь только расслабился, как опять, похоже, новости.
— Да, Шурик, милый, мы остаемся. Ты летишь один.
Александр решил вначале все же сделать глоток вина, а потом уже как-то реагировать. Он знал, что нельзя отвечать механически, особенно в стрессовых ситуациях, лучше всего сосчитать до десяти.
— Я лечу один? — как можно спокойнее спросил он, поставив стакан с вином на деревянный столик.
Марчелло с Сильвией переглянулись, супруги встали и вышли из-за стола.
— Мы не все рассказали тебе, что с нами случилось у Антонио. Нас этот сумасшедший, помощник Цукермана, русский, со своими ребятками, чуть жестоко не изнасиловал. Тебя увезли, а нас с Машкой они затащили в машину, и началось. Спасибо Настюхе, она-то и привела Антонио. Там была жуткая разборка, а потом, когда мы сидели с Антонио и его друзьями, нам предложили ангажемент в Милане. Настя уже тогда знала, что останется с Иржи, у них любовь и все такое, да у Иржи выгодное для нее предложение.
— Почему я ничего не знал? — удивленно спросил Саша.
— Это все было тогда не точно, а раз ты не замечал ничего, мы решили тебе не говорить, — Аня нервно закурила.
— И что предложили вам?
— Пятьдесят выступлений в Милане в стрип-клубе с проживанием в гостинице и прочим. — Маша немного волновалась, но даже при этом говорила своим нежным, кошачьим, тихим голосом. — Заработаем денег, потом приедем, виза у нас на год. У тебя рок-фестиваль, тебе нужно, ты поезжай. Деньги у тебя есть, даже если из «Кошек» выгонят. На полгода хватит. Ну, ты всегда найдешь чего-нибудь. А мы — что? Неизвестно, что будет после всего этого скандала в «Кошках». А так мы хоть денег заработаем года на два. Приедем — там видно будет.
— Приедете — у нас будет театр, мы же решили.
— Ну, если ты не передумал нас пригласить, — улыбнулась Маша.
— Я? В отличие от некоторых я своих планов не скрываю. И не меняю.
Саша налил себе вина. Ему было грустно. Ему хотелось плакать. И он решил не сдерживаться. Он вдруг подсел поближе к Маше, положил ей голову на плечо. Она гладила его по рыжим волосам.
— Ну, Шурик, ну что ты. Не надо, все так хорошо, разве нет? У тебя рок-фестиваль, у нас работа в Италии.
— Вы не вернетесь, выйдете замуж за богатых итальяшек и останетесь, — с трудом сдерживаясь, чтобы не разреветься как ребенок говорил Саша. Слезы капали на Машино плечо. Она продолжала гладить его и с беспомощной улыбкой смотрела на Аню: жалко Шурика. Аня подсела к нему с другой стороны и обняла. И тут он разрыдался по-настоящему, в голос. Отчасти это были пьяные слезы, отчасти нет. Прибежала испуганная Сильвия. Маша сделала ей знак: все в порядке, ничего страшного. Сильвия удалилась. Через некоторое время подошел Марчелло, он выждал сзади, когда пик рыданий прошел.
— Александр, пошли со мной, — сказал Марчелло и подмигнул Ане.
Саша, как только услышал голос итальянца, сразу перестал всхлипывать. Он застеснялся своих бурных эмоциональных проявлений. Поднял голову с плеча Маши, вытер слезы, улыбнулся Марчелло и махнул рукой: не обращай внимания, пустяки. Тут же встал и последовал за итальянцем.
Хозяин провел его в летний душ:
— Освежись перед дорогой, потом пообедаем. Отдохнешь — и мы проводим тебя.
Александр покорно вошел в душ и разделся.
Вышел он другим человеком, свежим, подтянутым, трезвым. Потом они весело все вместе готовили барбекю, потом обедали — было вкусно и много, потом курили, развалившись на травке на мягких подстилках. Сашу разморило на солнце после обеда и вина, и он заснул. Проснулся он оттого, что чьи-то руки нежно гладили его по лицу. Он открыл глаза. Аня поцеловала его в губы. Он привстал на локте и ответил на поцелуй.
— Зовут пить кофе, скоро выезжаем в Милан.
— Зачем? — не понял Саша. Он мгновенно возбудился, он целовал Аню, поглаживая ее загорелые плечи, волосы. Он думал о том, можно ли прямо здесь заняться с ней любовью. Но, оглядевшись и увидев, что ему из-за столика машут Марчелло и Маша, вздохнул. Аня рассмеялась, точно угадав его мысли, они встали и в обнимку пошли к друзьям.
К тому времени, как приехали в аэропорт, Саша был веселый и возбужденный. Все, Италия для него кончилась. Он весь был со своей рок-группой в «Лужниках». А потом — репетиции, репетиции, новый синтезатор. Наверняка после «Лужников» будет масса предложений поехать на гастроли. И начнется настоящая жизнь — рок-н-ролл, дорога, творчество, поклонницы, запись нового альбома.
С девушками было расставаться грустно, но он старался не индульгировать, как говорил Кастанеда, то есть не потакать своим слабостям. Впереди — новый виток жизни, и надо отдаться ему полностью, а не хвататься за прошлое. Как ему ни хорошо было с тремя нимфами в Италии, но теперь это прошлое, и с этим надо смириться. А потом, честно говоря, ему надоела эта уж слишком расслабленная жизнь. Невыносимая легкость бытия. Не хватало напряжения, драйва, который он ощущал, когда занимался рок-музыкой. И, положа руку на сердце, надо признаться себе, что это была всего лишь передышка перед главными свершениями в его жизни. А главное он видел сегодня в творчестве, в рок-группе, которой руководил, за которую отвечал, в которой он писал песни. Все к лучшему. Надо теперь, чтобы самолет долетел, чтобы в него не ворвались террористы. Все остальное зависит только от него. Они еще раз выпили виски на посошок прямо из горлышка, чем удивили добропорядочных буржуа.
Саша подошел получать посадочный талон, девушка с дежурной улыбкой спросила его:
— Smocking?
Саша, не колеблясь, ответил:
— No, drinking, — и услышал взрыв хохота Иржи и Марчелло.
Он помахал всем рукой, раздарив воздушные поцелуи, и прошел в зону паспортного контроля.
