– Вы же не думаете, что… – начал Хартли.
– Всегда лучше предполагать худший сценарий.
– Откуда у них деньги на финансирование такой операции?
– От человека, которого вы заметили на причале.
– Но он даже не стал подниматься борт и вернулся на поезде в Лондон, – сказал Робертс.
– А ты стал бы подниматься на борт, если б знал, что они задумали?
– Если его интересуют только семьи Баррингтон и Клифтон, это по меньшей мере сужает поиск, потому что они все разместились на одной палубе.
– Неверно, – возразил Робертс. – Себастьян Клифтон со своей девушкой в каюте семьсот двадцать восемь. Они тоже могут быть мишенью.
– Не думаю, – сказал полковник. – Если ИРА планирует убийство дочери американского дипломата, можно быть уверенным, что любые средства финансирования, поступающие из Штатов, иссякнут сегодня же ночью. Думаю, мы должны сосредоточиться на каютах первого класса первой палубы: если им удастся убить миссис Клифтон и кого-нибудь из ее семьи, первый рейс «Бэкингема» станет и последним. Учитывая все это, – продолжил полковник, – мы организуем на все время плавания круглосуточное патрулирование с четырехчасовой сменой. Хартли, у тебя каюты первого класса до двух ночи. Я тебя сменю и к шести разбужу. Крэнн и Робертс могут покрыть те же часы в каютном классе, потому что именно там, уверен, и базируется ячейка.
– Скольких мы ищем? – спросил Крэнн.
– На борту у них должно быть как минимум три или четыре агента под видом либо пассажиров, либо членов экипажа. Так что если заметите кого-либо, кого видели на улицах Северной Ирландии, это не будет совпадением. Сообщать мне немедленно. Кстати, выяснили имена пассажиров, которые забронировали последние две каюты первого класса на первой палубе?
– Так точно, сэр, – ответил Хартли. – Мистер и миссис Эспри, каюта номер пять.
– Не хотел бы я, чтобы моя жена заглянула в магазин с этим названием, если только это не однофамильцы.
– И лорд Гленартур в каюте номер три. Я проверил по «Кто есть кто». Ему восемьдесят четыре, был женат на сестре лорда Харви, так что, получается, он двоюродный дедушка председателя.
– Почему у него на двери табличка «Не беспокоить»? – спросил полковник.
– Он сказал стюарду, что устал после долгой дороги из Шотландии.
– Вот как? Тем не менее надо как следует приглядеть за ним. Хотя ума не приложу, какой толк ИРА от восьмидесятичетырехлетнего старика.
Дверь открылась, и все оглянулись на вошедшего судового священника. Он тепло улыбнулся четверым мужчинам, стоявшим на коленях с раскрытыми молитвенниками в руках.
– Не требуется ли вам моя помощь? – спросил он, идя по проходу к ним.
– Нет, спасибо, отец, – ответил полковник. – Мы уже уходим.
47
– На обед сегодня надо в смокинге? – спросил Гарри, когда закончил распаковывать вещи.
– Нет. Первый и последний вечера рейса дресс-код неформальный.
– Поясни, пожалуйста, а то, похоже, дресс-код меняется с каждым поколением.
– Для тебя – костюм и галстук.
– Кто-то обедает с нами? – продолжил вопросы Гарри, доставая из шкафа свой единственный костюм.
– Джайлз, Себ и Сэм – только наша семья.
– Ага, значит, Сэм уже наша семья?
– По крайней мере, так, похоже, считает Себ.
– Тогда ему повезло. Хотя, знаешь, мне не терпится получше узнать Боба Бингэма. Надеюсь, мы как-нибудь пообедаем с ним и его женой. Как ее имя?
– Присцилла. Но предупреждаю, они совершенно разные.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего не буду говорить, пока не познакомишься с ней и не составишь свое мнение.
– Звучит интригующе, хотя разгадка, наверное, кроется в твоем «предупреждаю». В любом случае я уже решил посвятить Бобу несколько страниц в моей следующей книге.
– Как герою или злодею?
– Еще не решил.
– А сюжет?
– Уильям Уорик с супругой в отпуске на шикарном лайнере.
– А кто кого убивает?
– Несчастный затюканный муж председателя совета директоров океанской линии убивает свою жену и срывается в бега с судовой поварихой.
– Но Уильям Уорик разгадает преступление задолго до того, как они достигнут порта, и злодей-муж проведет остаток дней за решеткой.
– Вот и нет, – сказал Гарри, выбирая, какой из двух галстуков он повяжет к обеду. – У Уорика нет полномочий арестовывать его на борту, так что муж избежит наказания.
– Но если это английское судно, ее муж подчиняется законам Англии.
– Есть тут одна уловка. По причинам налогообложения судно плавает под «удобным флагом», в нашем случае Либерии, поэтому единственное, что надо сделать мужу, – подкупить шефа местной полиции, и дело никогда не дойдет до суда.
– Блестяще, – сказала Эмма. – Как же я не додумалась-то? Это решило бы все мои проблемы.
– Думаешь, если я убью тебя, это решило бы все твои проблемы?
– Нет, дурачок. Но от налогов бы избавило. Введу-ка я тебя в совет директоров.
– Если ты это сделаешь, я тебя точно убью, – сказал Гарри, заключая жену в объятия.
– «Удобный флаг», – повторила Эмма. – Как, интересно, совет отреагирует на эту идею? – Она достала из комода два платья и показала мужу: – Красное или черное?
– Ты же сказала, сегодня дресс-код неформальный.
– Для председателя всегда формальный, – ответила она, и тут в дверь постучали.
– Ну еще бы. – Гарри открыл дверь каюты и увидел на пороге старшего стюарда.
– Добрый вечер, сэр. Ее величество королева-мать Елизавета прислала цветы для председателя, – проговорил Брайтуэйт так буднично, словно такое происходило каждый день.
– Конечно же, лилии, – сказал Гарри.
– Откуда ты узнал? – спросила Эмма, когда молодой человек мощного сложения внес в каюту большую вазу с лилиями.
– Первые цветы, которые герцог Йоркский подарил королеве задолго до того, как она стала ею.
– Поставьте, пожалуйста, на стол в центре каюты, – попросила Эмма молодого человека, выудив из цветов карточку.
Не успела она поблагодарить посыльного, как тот ушел.
– Что в карточке? – поинтересовался Гарри.
– «Спасибо за памятный день в Бристоле. От души желаю моему второму дому счастливого плавания в первом рейсе».
– Вот настоящий профессионал в политике.
– Так любезно с ее стороны, – сказала Эмма. – Не думаю, что цветы долго простоят после Нью-Йорка, Брайтуэйт, но вазу я бы хотела оставить себе. Как подарок на память.
