— Абдул Вахид, прошу тебя!
— Ты что, не знаешь, что нельзя беспокоить мужчину во время молитвы? Он молится, чтобы взять на себя все бремя и восстановить семейную честь.
— Это безумие. Так проблему не решить, тетя.
— Так решались проблемы всегда, дитя мое, — протянула старуха. — Когда мне было шесть лет, мой отец утопил мою мать в бочке с водой.
Она присела на корточки и очертила в траве круг кончиком спицы.
— Я это видела. Я видела, как он держал ее лицо под водой одной рукой, а другой гладил по волосам, потому что он очень любил ее. Она смеялась с торговцем коврами и медными горшками и подавала ему чай в лучших чашках своей свекрови.
Она вновь поднялась на ноги и добавила:
— Я всегда гордилась отцом и его жертвенностью.
— Мы цивилизованные люди, а не какие-нибудь крестьяне, застрявшие в прошлом, — сдавленным от ужаса голосом сказала Жасмина.
— Цивилизованные? — прошептала старуха. — Ты мягкая и испорченная женщина. Все приходит в упадок, от этого и моя племянница, и ее муж ослабели. Они жалуются и жульничают, но своему единственному сыну делают только поблажки. И хотя мне уже давно пора поедать инжир в собственном саду, приходится наводить порядок своими руками.
— Они знали о твоих планах? — спросила Жасмина.
Старуха рассмеялась, и в ее смехе слышалось что-то звериное.
— Никто ничего не хочет знать, но я все равно прихожу к ним — когда рождается слишком много щенков, когда у дочери начинает расти что-то в животе. И после моего прихода они ничего не говорят, просто посылают мне козу или кусок ковра.
Она взяла спицу за кончик и принялась медленно двигаться вперед, поводя ей в воздухе, словно пытаясь загипнотизировать Жасмину.
— Они плачут и кричат, притворяются, что им стыдно, но они дадут мне мой маленький домик в холмах, и я буду выращивать инжир и целыми днями сидеть на солнце.
Майор вышел из кустов и твердо встал, отставив ногу и положив руку на приклад ружья, по-прежнему лежащего у него на сгибе локтя.
— Это зашло слишком далеко, мадам, — сказал он. — Прошу вас выбросить вашу спицу и спокойно проследовать с нами к полиции.
Она отступила на несколько шагов, но самообладания не потеряла, и по лицу ее поползла злобная усмешка.
— А вот и английский майор, — сказала она и помахала спицей, словно подзывая его к себе. — Так это правда, Жасмина, что ты сбежала из своей семьи, чтобы блудить и развратничать?
— Как вы смеете! — сказал майор, шагнул вперед и вскинул ружье.
— Так и есть, тетушка.
Глаза Жасмины гневно сверкнули. Она тоже шагнула вперед, вздернув подбородок, волосы ее развевались на ветру.
— Рассказать, как это сладко, рассказать тебе с твоим скукоженным телом и высушенным сердцем? Ты ведь никогда не знала счастья. Рассказать тебе, каково это — быть обнаженной с мужчиной, которого любишь, жить и вдыхать саму жизнь? Рассказать, тетушка?
Старуха взвыла, будто от боли, и бросилась на Жасмину, которая протянула к ней руки, не пытаясь уклониться. Майор бросился к ним, двигаясь от страха необычайно быстро, и ударил старуху по голове прикладом. Удар вышел скользящий, но то, что она при этом двигалась, решило дело. Она уронила спицу и рухнула на землю. Жасмина с размаху села на траву и принялась смеяться неприятным металлическим смехом с призвуком истерики. Майор поднял с земли вязальную спицу и сунул ее к себе в сумку.
— О чем ты думала? — спросил он. — Она могла тебя убить.
— Она мертва? — спросила Жасмина.
— Конечно, нет, — ответил майор, но, тем не менее, встревоженно ощупал морщинистую шею в поисках пульса. — Я стараюсь не убивать дам, какими бы сумасшедшими они ни были.
— С вами можно идти в бой, — раздался голос Брайана. Он подошел к ним и наклонился, разглядывая старуху. — Хорошая работа.
— А где тот, второй? — спросил майор.
— Он вызвал сюда других добровольцев, но все еще ждет. Ну что, пойдем поболтаем с вашим племянником, спросим, чего он хочет?
— Вы знаете, что делаете? — спросил майор.
— Вообще-то нет, — бодро ответил Брайан. — За последние десять лет я человек пятьдесят уговорил не прыгать с этого чертового обрыва, но хоть убейте, не знаю как. Природный дар, видимо. Главное, вести себя спокойно и не делать резких движений.
Вместе они осторожно двинулись по склону в сторону Абдула Вахида. Тот закончил молиться и теперь, неестественно замерев, смотрел на море. Несмотря на холод, он не ежился, хотя на нем не было пальто. Вышитый подол его длинной туники хлопал на ветру.
— Он в свадебных одеждах, — сказала миссис. Али. — Бедный мой, бедный мальчик.
Она протянула к нему руки, и майор перехватил ее, опасаясь, что она бросится к племяннику.
— Тихо, — сказал Брайан. — Дайте мне привлечь его внимание.
Он шагнул вперед и тихо свистнул — как будто подзывая собаку, подумал майор. Абдул Вахид слегка повернулся и увидел их.
— Привет, — сказал Брайан и медленно помахал рукой. — Хотел спросить, можно ли с тобой немножко поговорить.
— Вы, наверное, хотите мне помочь? — спросил Абдул Вахид.
— Вообще-то да. Что тебе нужно?
— Мне нужно, чтобы вы увели отсюда мою тетю. Ей не нужно это видеть.
— Абдул Вахид, что ты делаешь?! — вскричала Жасмина. — Я тебя тут не оставлю.
— Уведите ее, — повторил Абдул Вахид, не глядя на нее. — Ей нельзя на это смотреть.
— Так ты не хочешь с ней говорить? — спросил Брайан. — Ладно. Если майор ее уведет, ты согласишься со мной поболтать?
Абдул Вахид, казалось, задумался.
— Пожалуйста, Абдул Вахид, пойдем домой, — плача, проговорила Жасмина. Майор протянул руку, опасаясь, что она может броситься к племяннику. — Я тебя не оставлю.
— Я бы предпочел поговорить с майором, — сказал Абдул Вахид наконец. — С вами я говорить не буду.
— Тогда я отведу твою тетушку в какое-нибудь теплое сухое место, а ты пока что спокойно посидишь тут и поболтаешь с этим джентльменом, так?
— Да.
— А ты знаешь, что у него есть ружье? Уверен, что ему можно доверять? — спросил Брайан.
— Что вы делаете? — яростно прошептал майор. — Пытаетесь его спровоцировать?
Как ни странно, Абдул Вахид издал свой обычный короткий лающий смешок.
— Вы боитесь, что он меня застрелит? — спросил он. — Вряд ли это нарушит мои планы.
— Тогда ладно, — сказал Брайан. — Договорились. Повернувшись к майору, он прошептал:
— Смех — хороший знак. Думаю, надо продолжать в том же духе.
— Я никуда не уйду, — заявила Жасмина. Она повернула залитое слезами лицо к майору, и он ощутил всю тяжесть возложенного на него задания. — Я просто не смогу себя простить.
