— Нам придется ворваться туда быстро и подавить противника огневой мощью, — сказал Ньяти. — Другого выхода нет.
Их было восемь: Гриссел и Купидон, Ньяти и Мбали, Радебе и Вуси Ндабени, Франки Филландер и Моивиллем Либенберг. Тихо, разбившись на пары, они взяли на оружейном складе штурмовые винтовки, потом так же тихо прокрались на парковку.
Поехали в четырех машинах.
На шоссе N1 Жираф, сидевший в головной машине, спросил у Мбали:
— Где карта памяти?
Она похлопала пухлой рукой по своей большой черной сумке.
— И что ты собираешься с ней сделать?
Мбали посмотрела в окно и сказала:
— Буду хранить ее.
— От кого?
— От людей, которые хотят погубить нашу демократию и запятнать память моего отца.
Ньяти молча кивнул. Он не мог придумать для карты лучшего хранителя.
* * *
Гриссел, ехавший во второй машине, спросил:
— Что с Тейроне?
— Хитрый цветной пацан. Улизнул от меня, — ответил Купидон.
— Да, — сказал Гриссел. — Мы, старые псы, уже не такие быстрые, не можем угнаться за молодежью.
Купидон рассмеялся немного натянуто.
Бенни понял, что напарник кое-что от него утаил. Он догадывался о том, что произошло в поезде на самом деле.
Они собирались просто на большой скорости подняться на холм: прятаться негде, нет места для неожиданного нападения.
Они подъедут к ферме, окружат ее со всех сторон. Потом дадут «кобрам» шанс выйти и сдаться до того, как они ворвутся в дом и начнется стрельба.
План сработал до мелочей.
Когда все машины остановились, когда они выскочили и стали искать укрытие, подняв винтовки и прицелившись в окна и двери за широкой верандой, ответом им была тишина. Только ворковали голуби под крышей да где-то мычала корова.
Ньяти крикнул в мегафон:
— Вы окружены! Бросайте оружие и выходите, подняв руки над головой!
Они ждали, кровь стучала в висках. Пальцы на спусковых крючках, щеки холодит металл.
Никакого ответа. В полуденной тишине над их головами по голубому небу проплыло пухлое белое облако.
Гриссел посмотрел на открытую площадку за парадной дверью. Он заметил следы шин: после вчерашнего дождя землю размыло. «Кобры», видимо, парковались прямо перед дверью, у них было не меньше двух машин, но, скорее всего, три.
Ньяти повторил обращение чуть громче.
Ничего.
— Сэр, позвольте, я подойду к двери, — попросил Купидон.
— Погоди, — велел Ньяти.
Они ждали. Ползли минуты.
— Ладно, прикроем Вона, — решил Ньяти. — Ждите моего сигнала!
Они встали, прицелились из-за машин в дверь и окна. Дом по-прежнему не подавал признаков жизни.
— Пошел! — крикнул Ньяти.
Купидон в своем длинном элегантном плаще пробежал по открытому пространству, чуть пригнувшись, как будто это ему чем-нибудь помогло бы. С винтовкой в руках он напоминал героя гангстерских фильмов тридцатых годов прошлого века.
Было тихо, только туфли Купидона чавкали по раскисшей земле.
Он благополучно добрался до двери.
Тишина.
— Я что-то слышу, — сказал Купидон, опускаясь на колени перед дверью.
Они ждали в полной тишине.
— Да, там кто-то есть.
Он подошел ближе.
— Кто-то зовет на помощь! — сказал он. — По-моему, нам надо войти.
Дэвида Патрика Эдера они нашли в главной спальне. Он был привязан к кровати по рукам и ногам. Он был небрит, грязен, от него плохо пахло, однако в целом он не пострадал. Когда вошел Купидон, первыми словами Эдера были:
— Вы кавалерия, или от вас тоже нужно ждать неприятностей?
— Мы — «Ястребы», — ответил Купидон.
— Не уверен, что вы ответили на мой вопрос…
Остальные обходили комнату за комнатой. Дом оказался пуст.
— Мы — сотрудники Южно-Африканской полицейской службы, — пояснил Купидон.
Вошли Ньяти и Мбали, за ними — Гриссел и Филландер.
— Какое замечательное представительство «радужной страны»! — заметил Эдер, безуспешно пытаясь под напускной невозмутимостью скрыть огромное облегчение. — А вы, случайно, не знаете, моя аспирантка, Лиллиан Альварес, цела и невредима?
Эдер вежливо спросил у них разрешения принять душ.
— И конечно, почистить зубы!
Он оказался высоким и элегантным мужчиной. Гриссел видел, что он любой ценой пытается сохранить достоинство, хотя события последних дней, безусловно, сказались на нем.
Они караулили на веранде, желая убедиться, что «кобры» не устроят им сюрприз. Когда Эдер вышел из ванной, Ньяти, Гриссел, Мбали и Купидон допросили его в гостиной.
Он сказал, что во время похищения во Франсхуке нападавших было трое.
— Они действовали очень быстро, просто молниеносно! И так деловито…
Они знали о Лиллиан Альварес. Именно через нее они выяснили, где он находится. Оказывается, они прослушивали телефон Альварес. А он как дурак позвонил ей в прошлую пятницу из гостевого дома во Франсхуке!
— А еще они использовали ее, чтобы убедить меня передать им данные. Пригрозили, что убьют ее, если я не отдам карту. И велели вызвать ее в ЮАР, чтобы она привезла карту с собой.
— Что было на карте? — спросил Ньяти.
— Много данных, — ответил Эдер.
— Каких данных?
— Доказательств финансовых грехов.
— А если поконкретнее?
— Сколько у нас времени?
— Столько, сколько понадобится.
— Итак, там есть сведения о возможных террористах. И возможных шпионах. Есть следы, указывающие на схемы по отмыванию денег. На сговор крупных мафиози и банков. Решающие улики против грязных делишек многих банкиров. Речь идет не о каких-то сомнительных мелких банках в «банановых республиках». В деле замешаны европейские и международные банки-гиганты. Кроме того, там довольно внушительный и устрашающе длинный список коррумпированных правительственных чиновников…
— Южноафриканских? — спросила Мбали.
— К сожалению, да. Может быть, вас это утешит, но в списке не только ваши соотечественники. Там чиновники из еще тридцати с лишним стран. В том числе и из моей… А улики против них вполне убедительны.
— Вы скажете, какие южноафриканские чиновники есть в списке?
— Их довольно много. Среди них есть министры и… с прискорбием вынужден добавить, что и ваш президент.
