— Ахтиарская гавань, — заговорил командор, перекладывая руль влево и направляя баркас вдоль берега, — лежит в 60 верстах от крепости Гёзлёве, в 350 верстах от устья реки Дунай, в 560 верстах от города Константинополь…
— Между прочим, очень близко, — князь Мещерский навел карманную подзорную трубу на юго-запад, но, конечно, столицы Османской империи не увидел.
— Потому турки и дрались за Крым отчаянно, — продолжал капитан бригадирского ранга.
— Еще бы! Тот, кто владеет полуостровом, владеет всем Черным морем.
— Тем ярче наша победа, — улыбнулась Аржанова.
— Мы отдали ей много сил, — моряк задумчиво смотрел на проплывающие мимо желто-коричневые кряжи, что нависали над белой лентой морского прибоя.
— Потомки оценят сие деяние.
— Вы уверены в потомках?
Секунд-ротмистр пожал плечами:
— Ну разве только какой-нибудь идиот предаст интересы своего государства…
— Из-за денег?
— Нет, скорее — по собственной глупости и необразованности.
— Не допускаю такого. В царствующем доме Романовых все — вполне нормальные люди.
— Предположим, не из Романовых.
— Значит, временщик? Да повесить его мало… Господи Иисусе, спаси Россию от бесовского наваждения!..
Агриппина Ферапонтовна не до конца понимала смысл беседы, но тон ее улавливала верно. Говорили между собой единомышленники, люди, связанные исполнением важного и ответственного дела. Голос Аржановой звучал на равных с офицерами, и это орловскую помещицу удивляло. Совсем неженское дело — политика, война, приобретение новых земель. Могут ли подобные отвлеченные предметы объединять женщину и мужчину в брачном союзе, или он распадется при столкновении с прозой обыденной жизни?..
Вскоре показались руины Херсонеса.
Оставив их по правую руку, Козлянинов повел баркас дальше, к концу открывающегося залива, судя по цвету воды, довольно глубокого, длинного, врезающегося в сушу с изгибами. Здесь, с одной стороны, возвышались серые скалы, с другой — лежала ровная ковыльная степь. Командор записал в журнале, что место подходит для устройства карантина для купеческих судов, которые будут приходить сюда из Мраморного моря, где летом нередко вспыхивают эпидемии. Бухту он назвал Карантинной.
На обратном пути Анастасия предложила остановиться и выйти на берег в Херсонесе. Небольшая, полукруглая, уютная гавань его глубиной не отличалась, но имела каменную пристань, возведенную стародавними жителями Тавриды. Воспоминания о хороших событиях связывали Аржанову с Херсонесом. Она посетила его впервые осенью 1780 года, по совету Потемкина. Удача улыбнулась ей. Анастасия сумела найти древнегреческие камеи. Резаные камни потом очень понравились царице и заняли место в ее коллекции в Эрмитаже.
Капитан бригадирского ранга ходил по разрушенному городу и с любопытством слушал пояснения Мещерского. Молодой офицер показал ему не только отлично сохранившиеся крепостные ворота и «перибол» — особое пространство между стенами, — но и привел к развалинам здания, похожего на дворец. Среди его комнат находилась одна — с чудесной цветной мозаикой на полу, изображающей богиню Афину-воительницу, воинов в доспехах и женщин, раздевающихся возле овальной чаши с голубем.
Агриппина Ферапонтовна нашла эту картину совершенно непристойной. Она почти ничего не знала о Древней Элладе и красоту города ее, хотя и многих строений уже лишившегося, не оценила. Масличные и фисташковые деревья, росшие посреди руин, заинтересовали ее гораздо больше. В поместье мать капитана с любовью занималась своим декоративным садом и цветниками. Она и здесь взяла бы корешки и отростки, но неизвестно, приживутся ли экзотические южные растения в Орловской губернии, столь отдаленной от крымского Ахтиара…
Пока господа прогуливались, Роберт Бредшоу сервировал походный завтрак. На земле под невысокими кронами деревьев с первой ярко-зеленой листвой он при помощи матросов расстелил парусину, расставил кружки, тарелки, бутылки с вином, разложил вилки, ножи, льняные салфетки. Затем он выдал служивым жбан пива, по полбуханки хлеба на брата и изрядный кус ветчины. Офицерам и их спутницам предназначались продукты подороже: балык, паштет, сыр.
Крымское вино развеселило путешественников, несколько угнетенных видом давно покинутого людьми Херсонеса. Храм с поваленными колоннами, дома без крыш, улицы, некогда мощеные, но теперь разбитые, — все говорило о печальном течении времен. Были греки, первыми построившие на полуострове города, дороги, сельскохозяйственные фактории. Были итальянцы, создавшие здесь свое капитанство Готия. Были турки, изгнавшие их и основавшие крепость Гёзлёве с крупнейшим в Причерноморье рынком невольников. Однако пришел черед великого северного народа прикоснуться рукой созидания к благодатной земле. Самим Господом Богом завещано русским выйти к южному морю. Они построят на его берегах новый, собственный город — невероятно красивый, легендарный, неприступный для врагов.
Так рассуждали путешественники, когда на баркасе возвращались к «Хотину» в Южную бухту. Анастасия Аржанова, пребывая в размышлениях, смотрела на абсолютно пустынную, безлюдную сушу, подступаюшую к морю то песчаной отмелью, то серыми скалами, то желто-коричневым глинистым обрывом. Флора отчетливо представляла себе тот город, о каком они сейчас мечтали: кварталы домов из белого инкерманского камня, тенистые улицы, широкие проспекты, лестницы, обсаженные тополями и акациями, парки с густой зеленью, площади, украшенные памятниками героям. А над городом и над его голубыми бухтами — великолепный Владимирский собор, золотой крест которого словно горит под черноморским солнцем.
Возможно, в этом городе она была бы счастлива со своим командором…
15 мая 2008 года
Москва — Севастополь — Москва
