— Нет, конечно, что вы! Но встанет, как только она выйдет за меня замуж.
Пестов, по-моему, заподозрил, что Стас валяет перед ним ваньку. Сердито оглядев нас, он сказал:
— В бегах! — и ушел, сгорбившись.
ЭПИЛОГ
У Стаса оказалась бульдожья хватка, не знаю, что он нашел во мне такого привлекательного, но только вцепился, не отцепишь! Сражалась я с ним, сражалась, а потом спросила себя: а что я, собственно, делаю? Ведь он мне нравится, больше того — я люблю его. То, что он предлагает, — это лучший выход из ситуации. Он знает, что ребенок не от него, так что я его не обманываю. Через месяц мы поженились. Свадьбы не делали, церемония была самая простая. Мать Стаса умерла несколько лет назад, отец жил в Новосибирске, сына поздравил телеграммой, со мной разговаривал по телефону. Мне он понравился, человек явно неглупый и энергичный. Я узнала, что Стас полковник ФСБ, но он успокоил меня, сказав, что уже несколько лет оперативной работой не занимается, трудится в аналитическом отделе. А отец его генерал в ГРУ. Я поняла, что вошла в семью сплошных разведчиков, и на всякий случай поинтересовалась, кем была его мать. Стас улыбнулся:
— Домохозяйкой.
Я вздохнула с облегчением, но, блеснув лукавым глазом, он пояснил с невинным видом:
— Это после замужества, а раньше мама была переводчицей в штабе, пять языков знала.
Я даже не нашлась, что на это сказать.
С Наташей мы перезваниваемся, иногда встречаемся. Сначала я чаще бывала у нее, но вскоре после моего замужества вышла замуж и она, что было совершенно неожиданно для всех нас. По иронии судьбы второго мужа Наташи тоже звали Сергеем. Я стала крестной матерью Наташиной дочки Сашеньки, а крестным отцом — Борис, таким образом мы с ним покумились. После крестин мы поехали к Наташе домой, вскоре приехали Пестовы, а чуть позже и Нора. Стас приехал последним, привез цветы, очень красивую куклу и комплект детской одежды. Нора подарила племяннице маленький золотой медальон. Я видела, с какой гримасой Наташа потом сунула этот медальон в ящик комода. Меня интересовал Сергей второй и как ее муж, и на предмет отцовства. По нему ничего понять было нельзя, Наташа молчала, а я не спрашивала, у меня и самой есть секреты, мне ли выведывать чужие? Какой он человек, так быстро не определить, вежлив, воспитан, какой-то научный работник, суховат несколько, но, может, именно это и привлекло Наташу?
У меня родился сын, я назвала его Денисом. Мальчик был крупный и спокойный. Я радовалась, что он здоров, ведь выносить и родить непросто, когда рожаешь в тридцать лет впервые. Денис пересидел во мне две недели. Стасу запоздание с родами дало надежду, что, может быть, это его ребенок, и он осторожно спросил об этом меня. Вместо ответа, я предложила провести экспертизу, так называемый тест на отцовство, когда ребенок чуть окрепнет, но он отказался.
— Не стоило задавать этот глупый вопрос. Я собираюсь любить мальчишку независимо от того, чьи гены он унаследовал, да я уже его люблю, он такой славный!
Стас постепенно выудил из меня всю историю моей жизни; единственное, чего он никогда не спрашивал, — это кто отец Дениса. Наверно, догадался, но подтверждения догадки не искал. Денису уже два года с небольшим, и за это время много чего произошло.
Перед замужеством я занялась комнатой Ульяны, решив сделать из нее детскую. Разбирая вещи, наткнулась на коробку с останками куклы, перебрала их еще раз и, не найдя, что тут можно сделать, решила отнести на помойку. Комок тряпок, составляющий «мозги» куклы, опять выпал у меня из рук. Это уже третий раз, вряд ли случайно. Подсмеиваясь над своей суеверностью, развернула слежавшиеся за десятилетия тряпки, сняла два слоя и нашла маленький замшевый мешочек, с трудом открыла его и вытряхнула на стол свернутый лоскут шелка. Раскрыв его, я не поверила своим глазам: в нем были массивный мужской перстень из золота с крупным рубином, золотая булавка для галстука с россыпью мелких бриллиантов и пара женских золотых серег с неправдоподобно большими бриллиантами грушевидной формы. Кто, когда спрятал эти украшения в голову куклы? Неведомо. Знала ли Ульяна об этом тайнике? Скорее всего, нет, ей не было никакого резона скрывать это от меня, она отдала мне большие ценности, и не ее вина, что я не смогла ими воспользоваться. Пока я смотрела на эту находку, в голове у меня сложился авантюрный план. Стасу я ничего не рассказала, позвонила Пестову и попросила о встрече. Он приехал ко мне на работу, я закрылась с ним в кабинете и, выложив на стол украшения, подвинула к нему:
— Это вам, Алексей Степанович.
Он долго рассматривал и перебирал цацки, потом спросил, откуда они у меня.
— Помните, я говорила вам о разбитой голове старой теткиной куклы? Вот оттуда, а я чуть не выкинула их!
— Вещи старинные, прекрасные, ну и что ты за них хочешь?
Мысленно перекрестившись, словно собралась броситься с утеса, я сказала, глядя ему в глаза:
— Вашу долю в этой фирме.
Брови его взлетели вверх от такого сверхнаглого заявления. Он подумал и сказал:
— Акции твои, но с этим, — он кивнул на стол, где лежали драгоценности, — давай поступим так: я возьму себе перстень и булавку, а серьги оставь себе, смотри, какие красивые, просто редкостные.
— Вы лучше меня знаете, что пакет акций стоит во много раз дороже, но дело не только в этом. Я просто не буду носить их.
— Ну как знаешь! Сейчас я занят, но не бойся, не обману.
И он не обманул, я стала владелицей контрольного пакета акций фирмы, где продолжала работать в качестве замдиректора до декретного отпуска. Когда родила и села дома воспитывать сына, то из получаемых немаленьких дивидендов небольшую часть тратила на жизнь, а на другие по совету Пестова прикупала акции других предприятий. Очень богатой женщиной я не была, но могла не тревожиться за завтрашний день своей семьи.
Однажды после ужина Стас подсел ко мне и вкрадчиво начал:
— Сашок, а Сашок, — он так иногда меня называл, — а что с домом?
— С каким домом? — спросила я, прижимаясь к нему и не думая ни о чем плохом.
— С домом твоего деда в Архангельске. Ведь он твой?
Я резко отодвинулась от него.
— Тебе что, жить негде?
— Ну как ты не понимаешь, ведь этот дом может быть ключом ко всему.
— Каким образом? В нем никого нет, все ценное Юлька с Костиком из него выгребли.
— Ты была в этом доме год назад, мало ли кто там теперь?
— Предположим, кто-то самовольно вселился в него или же Юлька успела продать его от моего имени. Ну и что из того? Кто бы и на каком основании в нем бы ни жил, что они могут знать обо мне?
— Не скажи! А лохматый?
Я вытаращила на него глаза:
