Известие о смерти принца-консорта потрясло нацию. Никто не мог этому поверить. Болезнь длилась совсем недолго, пресса поддерживала в народе оптимизм. Было трудно представить, что этого высокого серьезного мужчины, который, казалось, всегда будет подле королевы, больше нет. Требовалось немедленно отдать дань уважения, а значит, покупать черную одежду, черные драпировки для дома и рабочих помещений, черные банты для семейных экипажей и детских колясок, черные вуали для нянь, черные нарукавные повязки для слуг и даже самых маленьких детей. Через несколько часов все лондонские торговцы уже знали, что на «Бостон-стрит фэктори» имеются неограниченные запасы всего необходимого, и в тот же день туда со всех концов страны рекой полились заказы. Уилл держал наготове дополнительных рабочих, но и их помощи оказалось недостаточно. Взмокший, в одной рубашке, он разбирал заказы, его упаковщики работали всю ночь, упаковывая и отправляя фургоны, которые беспрерывно выезжали со двора фабрики либо на вокзал, либо ехали дальше по дороге. Откуда-то издалека приезжали на собственных фургонах лавочники, они набивали свои повозки до отказа.
В «Престберис» тоже дел хватало, и Луиза с продавщицами сбились с ног. Когда в магазине истощились запасы, Роберт поехал к Расселлу на фабрику пополнить склад. Роберт пришел в ярость, узнав, что ему придется встать в очередь за остальными торговцами. Он поехал в другое место. Приближался день государственных похорон, и скупка черного набирала обороты. Весь Лондон был затянут трауром, остальные крупные и небольшие города тоже. В витринах лежали траурные одежды, на гигантских портретах почившего принца-консорта развевались самые лучшие материи с «Бостон-стрит фэктори», а самые элегантные универмаги словно завернулись в лионский шелк, что было довольно дорогим знаком уважения.
Луиза увиделась с Уиллом только после государственных похорон. Это было на следующий день, на вечере, устроенном одним их общим знакомым. Все женщины были в черном. В гостиной Луиза, пришедшая с Робертом, едва обменялась с Уиллом кратким приветствием, но за ужином он то и дело смотрел на нее через разделявший их стол сверкающими смеющимися глазами, а потом при первой же возможности отвел Луизу в сторону.
— Чего бы тебе хотелось больше всего? — спросил он с тихим смехом. — Все того же? Открыть салон одежды?
Она затаила дыхание.
— Ты же знаешь. А ты спрашиваешь потому, что это возможно?
Он наслаждался.
— Что-нибудь еще?
— Купить дом.
— Тогда завтра же начинай приискивать и дом, и здание для салона. Дом выбирай сама, а для салона я могу посоветовать тебе небольшой магазинчик на углу Риджент-стрит, который собираются сдавать. Вот адрес. — И Уилл вручил Луизе карточку с адресом. — Кстати, товар продолжают стремительно раскупать. Заказы текут рекой со всей страны. Должен заметить, что как партнерам нам лучше придерживаться оптовых продаж, в особенности это касается дорогих французских тканей. Вчера приходили мистер Маршалл и мистер Снелгроув с Оксфорд-стрит и раскупили все, что осталось от тяжелого французского сатина и лионской парчи. Перед уходом они оставили дополнительные заказы. Нужно это обсудить. Когда мы сможем встретиться?
— Завтра, — ответила она, положив карточку в бархатный ридикюль. — После того как я посмотрю помещение магазина.
— По-моему, сюда идет твой муж. Видимо, решил, что я злоупотребляю твоим обществом. Кстати, чисто из любопытства, как ты собираешься сообщить ему, что умудрилась сколотить небольшой капитал?
Ее губы дрогнули в улыбке.
— Просто объявлю ему, что ноги моей больше не будет в «Престберис». Я наконец-то обрела полную свободу и не позволю ее отнять.
Уилл снова хмыкнул.
— Ты — грозная женщина, моя прекрасная Луиза. Я уже вижу, как Лондон пал.
Она весело вскинула подбородок.
— В моих платьях, разумеется!
— Разумеется.
Тут к ним подошел Роберт, потом присоединились остальные, и больше уже в тот вечер она не смогла поговорить с Уиллом. Она все рассказала Роберту, когда они ехали в кебе домой.
Он ликовал оттого, что у них наконец-то появились деньги, ведь все ее деньги он мысленно называл и своими тоже, его гордость была оскорблена тем, что она не посоветовалась с ним.
— Ну и ну! Ты умеешь рисковать! — И тут до него наконец-то дошло, что означает для их семьи такая огромная прибыль. — Но ты это сделала. Сделала! И это только начало.
Я знаю. Естественно, с «Престберис» ты покончила. Теперь ты должна сосредоточиться на нас с тобой, а я буду тебе во всем помогать. Все остальное пусть катится к черту!
— Нет, Роберт. Ты — компаньон в «Престберис», и ты добьешься успеха, если будешь следовать той схеме, какую я тебе подсказала.
Он недоверчиво уставился на нее.
— Ты, надеюсь, не думаешь, что я намерен и дальше гнить в этой лавке, которая все равно никогда не будет моей? Тем более теперь, когда мы можем открыть собственное ателье…
Она его перебила:
— Я надеюсь, что смогу выкупить для тебя магазин у твоей матери, и тогда он будет твоим. А пока я открою свое ателье и буду сама им руководить.
Он не верил своим ушам.
— Тебе что, деньги голову вскружили? Ты не можешь диктовать мне условий. Позволь напомнить, что ты — все еще моя жена и принадлежишь мне…
Луиза в ярости обернулась к нему:
— Не смей говорить мне о супружеских обязанностях! У тебя есть выбор. Либо ты переезжаешь со мной в новый дом, который я намерена купить, либо остаешься жить со своей матерью и сестрой, мне не интересно, как ты решишь.
— У меня есть Пол…
— Судя по язвительным намекам, которые постоянно делает мне твоя мать, она не верит, что Поль Мишель — твой ребенок. Мне достаточно рассказать ей правду, и она немедленно отправит сына ко мне, где бы я ни находилась. Она будет счастлива избавиться от нас обоих. Ты можешь помешать мне увезти его назад во Францию, это мне известно, но тебе никогда не убедить свою мать, чтобы она разрешила мальчику остаться под одной крышей с ней, а сам ты вряд ли пожелаешь о нем заботиться в другом месте. Ну? Что ты решишь?
Злобно посмотрев на нее, он отодвинулся в угол сиденья.
— Отец говорил, что ты своенравная стерва, и был прав. Отлично. Пока я согласен продолжать работать на «Престберис», но думаю, что в скором времени нам придется все изменить. О том, чтобы мы жили раздельно, не может быть и речи. Что бы ты там ни говорила, но мы — муж и жена. — Роберт съехидничал: — В горе и богатстве, добавил бы я, а?
Луиза проигнорировала эту колкость.
— Значит, решено. Можешь быть уверен, что я всегда помогу тебе советом насчет «Престберис». Я бы порекомендовала тебе передать все гроссбухи квалифицированному счетоводу. Мы же не хотим, чтобы они вызывали хотя бы тень сомнения, если настанет такой день, когда мы сможем выкупить магазин? Кстати, забыла сказать тебе об униформе продавщиц. Я договорилась с твоей матерью, чтобы служащим предоставляли готовую униформу из прочного материала.
