Образ Кайна — бога смерти, навеки впечатанный в кожу, вдруг показался мальчику очень символичным…
Через некоторое время в дверь постучала Дари (вероятно, чтобы узнать, почему Арон не явился на урок), но мальчик не открыл дверь. Он боялся, что не выдержит разговора о сегодняшних несчастьях, и еще Арону очень не хотелось, чтобы Дари почувствовала страх и стыд, поселившиеся в его душе. Мальчик проигнорировал совет Старшего Мастера есть двойные порции и совсем не пошел на ужин. Что касается вечерних занятий, они тоже были забыты — без малейших угрызений совести! Арон даже не затопил камин и позаимствовал одеяло Зеда, чтобы укрыться от холода.
Закутавшись в несколько одеял и простыней, мальчик стоял у окна и смотрел на залитые лунным светом стены крепости. Из своей комнаты Арон не мог видеть южных и восточных окраин Триуна, которые граничили с Пустошами, Внешними Землями и Буреломом — туманными и каменистыми землями, поросшими колючими кустами. Мальчик знал, что на тропе, ведущей к Развалинам, всю ночь резвятся мороки, маны, горные кошки и прочие ужасные порождения тьмы…
Дрожа всем телом, Арон сильнее натянул на себя одеяла. Внезапно ему захотелось обратиться с молитвой к Матери, и в тот же миг ее голос зазвучал у мальчика в голове.
А ведь именно этот голос мальчик слышал в ту ночь, когда решил напасть на солдат Брейлинга! В нем звучала леденящая кровь нежность, которую Арон не смог бы описать даже Дари — хоть та и умела читать его мысли…
Ведь он всегда доверял Старшему Мастеру — хоть тот и был хорошо тренированным убийцей, способным на любую жестокость.
Еще громче стуча зубами, Арон забрался в постель и сжался в комок под грудой одеял. Почему-то обещание Матери не принесло ему утешения…
Глава тридцать третья АРОН
Следующие три дня были самыми длинными в жизни Арона. Он выдумывал всевозможные предлоги, чтобы избежать занятий с Дари, ел в два раза больше, чем обычно, в два раза усерднее упражнялся с длинным мечом и кинжалом и почти не спал. Виндблоун при встрече с мальчиком посылал в его сторону довольную ухмылку, и Арону каждый раз ужасно хотелось лягнуть Брата Камня ногой в живот. Что касается Стормбрейкера, тот больше не возвращался к разговору о предстоящем наказании, но на тренировках с оружием заставлял мальчика работать еще тяжелее, чем раньше.
Зед, вернувшись из Обители Терпения и услышав новости, поклялся, что тоже отправится в Развалины, но Арон пропустил пылкие речи товарища мимо ушей. Стормбрейкер в любом случае этого не позволит. Ико, который всегда держался поблизости, разумеется, слышал о предстоящем путешествии, но пока ни словом не обмолвился, будет он сопровождать Арона или нет.
На исходе третьего дня Гальвин Хердер вернулся из Обители Терпения и узнал о грядущем походе на короткой встрече с Виндблоуном, Стормбрейкером и Ароном. Услышав новости, он не проронил ни слова — лишь кивнул и пошел на кухню ужинать, так что в следующий раз Арон увидел Гальвина только на церемонии фаел-феш утром того дня, когда они должны были отправляться в путь. Приветствуя восход солнца, Гальвин старательно выполнял каждое движение и казался полностью погруженным в ритуальный танец.
Арон тоже старался сосредоточиться на танце, но никак не мог избавиться от тревожных мыслей. Вдруг это последнее утро в моей жизни? — с ужасом думал он. Толстые, поросшие мхом стены Триуна были ярко освещены бело-голубым солнечным светом, и Арону страшно было даже подумать о заброшенных землях, лежащих за пределами крепости.
В это утро Дари тоже участвовала в церемонии фаел-феш и время от времени бросала на Арона настойчивые взгляды, однако мальчику не хотелось говорить с ней о предстоящих испытаниях. Он боялся даже смотреть на нее, чтобы не разреветься подобно слюнявому младенцу. Наверняка Ико уже поделился новостями с матерью, а Блас рассказала все Дари, думал про себя Арон. Однако, когда танец подошел к концу и во дворе появился лорд Болдрик, мальчик понял, что ошибался.
Стормбрейкер как раз отозвал Арона в сторону и начал проверять его оружие, когда к ним быстрым шагом подошла Дари.
— Что происходит? — требовательно спросила девочка. — Почему Виндблоун увел Зеда и что лорд Болдрик делает у Дома Старших Мастеров в такую рань?
Арон поднял глаза на сердитое, но, как всегда, прекрасное лицо Дари, и его сердце болезненно сжалось.
— Арон с Гальвином отправляются в Развалины, чтобы проверить запасы, — ответил Стормбрейкер, вынимая из ножен короткий меч и проводя большим пальцем по острию клинка. — Когда Гальвин возьмет в своей комнате оружие, мы с лордом Болдриком проводим их через боковые ворота к Затерянной Тропе.
Тем временем другие ученики заметили лорда-провоста и, прекратив бесцельно слоняться по двору, поспешили на свои занятия.
— Что? — недоверчиво уставилась на Стормбрейкера Дари. — Ты шутишь! Этого не может быть! — Темные волосы девочки блестели в лучах утреннего солнца, как хорошо начищенный клинок, а ее глаза насквозь прожигали Старшего Мастера. Точно такой же взгляд Арон порой замечал у Стормбрейкера — перед тем как в безоблачном небе начинал греметь гром. — Ты что, таким образом решил наказать мальчишек за драку?
— Они не мальчишки, ча, — спокойно ответил Стормбрейкер, осматривая кинжал Арона. — Они почти взрослые мужчины и должны научиться ладить друг с другом — хотя бы в то время, когда выполняют поручения Гильдии.
— Но этот поход смертельно опасен! — гневно сверкнула глазами Дари.
Лорд Болдрик тем временем подошел совсем близко, и у Арона по спине побежали мурашки. Что, если глава Гильдии рассердится на Дари и выгонит ее из Триуна? И тогда они, возможно, больше никогда не увидятся…
— Если Арон и Гальвин не поладят друг с другом, они погибнут, — согласился Стормбрейкер, а потом, не глядя мальчику в глаза, похлопал его по плечу и прибавил: — Но я верю, что Арон сумеет завоевать уважение Гальвина.
Дари посмотрела на Старшего Мастера таким взглядом, словно готовилась выпустить клыки и когти и растерзать мужчину в клочья.
— Спасибо тебе за заботу, — поспешно сказал Арон. — Все в порядке. Я действительно должен сделать это.
Я действительно должен сделать это.
Истинность произнесенных слов колоколом зазвучала в голове мальчика, а по спине у него побежали мурашки.
Что это было? Неужели с ним говорил его собственный грааль?
Арон вовсе не был уверен, что несколько секунд назад слышал голос своего грааля — возможно, он произнес эти слова только для того, чтобы уберечь Дари от гнева лорда Болдрика. Однако в глубине души мальчик чувствовал, что интуиция его не обманула.
Он продолжал смотреть на Дари, в глазах которой по-прежнему пылала ярость. Однако, когда лорд-провост подошел к ним вплотную, девочка не проронила ни слова.
— Мы ждем Гальвина, — пояснил Старший Мастер.
