— Ничего, — Он улыбнулся. — Я… просто пытался успокоить самого себя.
Гунтер натянул поводья. Взглянув на неподвижное тело Зигфрида, он покачал головой:
— Ты меня ненавидишь.
— Ненавижу? — Хаген на секунду задумался, — Нет. С чего ты это взял?
— Потому что я слабак, — прошептал Гунтер. — Проклят богами тот день, когда я взошел на престол Вормса!
Хаген не ответил. Что он мог сказать еще, кроме того, что было повторено уже сотню раз? Он понимал, что Гунтер страдает так же, как и сам он, если не сильнее. Ему было жаль короля.
Ворота крепости были широко распахнуты, решетка поднята. Их, должно быть, уже заметили, гробовая тишина, казалось, охватила весь Вормс. Даже из лагеря странствующих цыган не доносилось ни звука, и, хотя Хаген заставлял себя отводить взор от пестрых шатров, он чувствовал, что взгляды сотен глаз обращены на них с Гунтером. Наверное, Кримхилд уже известно об их возвращении. Как бы ни было больно, он сам поведает ей обо всем, пусть это будет именно он, и никто другой.
Гунтер вмешался в ход его мыслей:
— Я скажу им всю правду.
Хаген резко остановил коня:
— Что-о?
— Правду, — повторил Гунтер, — О том, что это я предательски убил Зигфрида.
— Ты с ума сошел, Гунтер?
Король вздохнул:
— Нет, мой друг. Я никогда не был так рассудителен, как сейчас. Ты… ты мой единственный настоящий друг. И я не допущу, чтобы ты жертвовал собой ради меня.
— Я делаю это ради Вормса! — воскликнул Тронье, но Гунтер решительным жестом перебил его:
— Нет, Хаген. Я знаю, что ты хочешь мне сказать. Сегодня утром я выслушал тебя, но у меня было достаточно времени обо всем подумать. И я больше не хочу.
— Чего? — разозлился Хаген, — Жить?
— Лгать, — спокойно промолвил король, — Я слишком долго обманывал, Хаген. Я лгал самому себе, друзьям, моему народу. Вся моя жизнь была сплошным обманом.
— Так обмани еще раз. Иначе ты разрушишь все!
— Нет! — Гунтер сжал кулаки, — Нет, Хаген. Я скажу правду, в первый раз, чего бы это мне ни стоило!
— В таком случае ты заставишь меня впервые в жизни принудить тебя ко лжи, — ледяным тоном отвечал Хаген.
Гунтер пристально взглянул на него:
— Ты…
— Я сделаю так, как было решено. Иди и говори, что ты убил Зигфрида Ксантенского. Я буду утверждать, что это моих рук дело.
— Тебе не поверят, Хаген. — Гунтер был ошеломлен. — Я король Вормса, и мое слово не подлежит сомнениям.
— А я скажу, что ты придумал такой план, чтобы спасти мне жизнь, — невозмутимо продолжал Хаген. — Что ты, полагаясь на свое всемогущество и королевскую неприкосновенность, решил оказать мне дружескую услугу. И мне поверит каждый.
Гунтер застонал, словно мучимый тяжкой болью.
— Почему ты так жесток, Хаген? — едва слышно прошептал он, — Почему еще и ты? Зачем ты отнимаешь последнее, что у меня оставалось?
— Чтобы спасти тебя. Тебя и Вормс. Да и себя самого — тоже. Как ты думаешь, долго ли я проживу после того, как они прикончат тебя? Час? Два? Вперед, Гунтер, нас ждет твоя сестра. — И Хаген пришпорил коня.
Во дворе уже собралась любопытная толпа, а люди из окрестных улиц все шли бесконечным потоком на площадь.
Каждому в крепости было уже известно, почему Зигфрид Ксантенский и Хаген покинули перед рассветом Вормс; такие новости долго утаивать было невозможно. На лицах людей отражалось недоверие — ведь живым возвращался Хаген.
Пробравшись сквозь толпу, Хаген остановился возле лестницы и спешился. Ропот пробежал по нестройным рядам собравшихся. Кто-то выкрикнул имя Зигфрида. Раздался пронзительный женский вопль.
И в это мгновение из дверей навстречу ему шагнула Кримхилд.
Хаген замер.
Страх сковал его тело, горло пересохло. Остановившись на секунду, Кримхилд с облегченным вскриком сбежала по ступенькам вниз. Едва не сбив Хагена с ног, она схватила его за руку:
— Хаген! Живой! Хвала Богу, ты жив!
— Да, — пробормотал Хаген. — Жив.
Лицо Кримхилд начало расплываться перед его взором, словно отражение в воде, когда туда бросили камень.
— Значит… значит, вы не дрались? — взволнованно продолжала Кримхилд. — Зигфрид рассказал мне все, и я так боялась за тебя… — Она запнулась, взглянула через плечо Хагена во двор, но, очевидно из-за огромного скопления народа, не увидела ни Гунтера, ни Зигфрида, — Ты не представляешь, как я счастлива, что ты жив и невредим! Я много часов молилась, чтобы ты остался цел, Хаген, — Она хитро улыбнулась: — И языческим богам — тоже. Видишь, мои мольбы были услышаны.
Сердце Хагена билось так сильно, что казалось, его стук слышат все. Кровь из разбитой губы капала на бороду. Он этого не замечал.
— Ты… ты ошибаешься, Кримхилд, — прошептал он едва слышно.
Девушка взглянула на него в замешательстве. Словно что-то в ней оборвалось.
— Что ты хочешь сказать этим, Хаген?
— Твои молитвы были… напрасны, — Язык не слушался его, — Мы дрались.
— Вы… — Кримхилд запнулась, снова взглянула на двор, а затем внимательно посмотрела на Хагена, — О Боже! — прошептала девушка, — Ведь ты ранен! Я была так рада, что сразу ничего не заметила. Но ты жив — это самое главное. Что же произошло? Зигфрид даровал тебе жизнь или оба вы, горячие головы, вовремя одумались? — Она рассмеялась.
«Почему она не понимает? — в ужасе думал Хаген, — Почему она до сих пор не понимает, что случилось?»
— Что с тобой, Хаген? Почему ты так на меня смотришь? Что-то случилось? Отвечай же наконец. Почему вы прекратили поединок и где Зиг…
И тут она поняла, что случилось на самом деле. На лице девушки не дрогнул ни один мускул, но Хагену показалось, что в сердце ему вонзилось острое лезвие кинжала. Что-то умерло в Кримхилд в тот самый миг, когда она поняла, что означало его молчание, кровь на одежде и золотой эфес Бальмунга на поясе. Кримхилд медленно отступила на шаг. Толпа во дворе раздалась, пропуская Гунтера, и девушка увидела вторую лошадь, которую король вел под уздцы, и неподвижное тело, скрючившееся в седле. Что-то умерло в Кримхилд, угасло навсегда. Теперь Хаген осознал, что проиграл окончательно.
Толпа расступилась перед Гунтером и не сомкнулась вновь, словно земля, по которой ступала его нога, была заражена. Два стражника осторожно сняли труп Зигфрида с седла и уложили его у подножия лестницы. Кримхилд опустилась подле него на колени. Гунтер остановился чуть поодаль, смешавшись с толпой, плотным кольцом окружившей жуткую сцену.
Кримхилд не плакала, лицо ее не выражало вообще ничего. Рука не дрожала, когда девушка коснулась лба Зигфрида. Когда Хаген остановился рядом с ней, Кримхилд подняла взгляд, и лишь теперь боль начала просыпаться в ней. Глаза потемнели от горя, но ни единой слезы не упало с ресниц.
