— Где же вы? — повторил Огонь. — Где вы? Где ты, жена моя, прекрасная Маланьица?
Но молчала и она, Маланьица. Стояла царица в Золотом дворце, смотрела в волшебное свое зеркало, перебирала рукой длинные кудри и слушала затихающий голос мужа:
— Где ты? Где ты?
— Что с ним делать? — спросил Андрей у Вертодуба. — Может, в плен взять?
— Он тебе нужен? — устало спросил тот.
— Нет вроде, — покачал головой стрелок.
— И мне не нужен, — подытожил Вертодуб, — ну его к лешему. Теперь он безобиден.
— Хорошо…
Молодцы еще раз оглянулись и, дружно вздохнув, отправились к давно поджидающей их Яге.
Долго еще царь Огонь бродил по морскому берегу и все кого-то звал, прислушивался, надеялся. Ответом ему был только чаячий крик да негромкий шум прибоя. Наконец царь выдохся и повалился на обледеневшие камни. Снег все усиливался, пока не повалил стеной в полном безветрии. Так хорошо было лежать царю, прижавшись щекой к холодному камню, думая о возлюбленной прекрасной Маланьице. Глаза царя закрылись, и он задремал. Снег меж тем шел все гуще, оседал и таял на спине царя, а потом и вовсе скрыл его целиком. Царь Огонь и сам не заметил, как перестал существовать посреди северных земель, — унесся он далеко в заоблачные дали, позабыв обо всем, что пережил, и готовясь начать новый долгий путь.
— В Золотое царство надобно, — заявил Андрей с ходу, — к царю на поклон!
— Надо, надо, — согласилась Яга и не удержалась все-таки, съехидничала: — Чай, теперь зазнаешься, не Андрейкай звать, Андреем Вавилычем прикажешь?
— А тебя Ягой Змеевной? — срезал ее стрелок и тут же улыбнулся. — Ладно, хватит лясы точить, пора нам!
— Вам, — передразнила его Яга, — кому это вам, хотела бы я знать! Вас вон сколько, а конь у меня хоть и могуч, да только и двоих таких орлов ему не сдюжить!
— Так что же делать? — испугался Андрей. — Как до царства добраться?
— Доберемся уж как-нибудь, — проворчала чародейка, — на змее хотя бы!
— На змее — это хорошо, — сказал стрелок, — да только чего-то боязно! Он еще опосля боя хворый, чего его зазря беспокоить?
— Спасибо, напомнил, а то бы без тебя я не додумалась! — возмутилась Яга. — Конечно, нечего его покуда беспокоить, да только все одно ехать надобно. Вот я и поеду, у меня на тот случай и конь-огонь имеется!
— Хорошо, — кивнул стрелок, но вдруг спохватился: — Возьми-ка меня с собой, а?
— Это еще зачем? — вскинулась Яга. — На кой ты мне там нужен? Что я, по-твоему, сама не справлюсь?
— Ты-то справишься, — пробормотал Андрей, отводя взгляд, и добавил смущенно: — Дюже хочется поскорее царя Кусмана увидеть и передать ему новость благую!
Яга хихикнула:
— А ты, оказывается, к славе молодецкой особый вкус имеешь!
— Имею, — совсем засмущался стрелок, — да только мне пуще всего царя Кусмана повидать охота!
— Рассказывай! — хмыкнула чародейка, но противиться не стала. — Ладно, так и быть. Уговаривайся там с товарищами, поедем.
Андрей просиял и бросился к товарищам, в двух слова пересказал им, что надобно делать, и забрался на Светомира.
— Знаете, братцы, — добавил он, — ведь Яге-то я соврал. Тут вишь, такое дело… Я же царя из темницы не выпустил. Негоже там государю томиться, коли царство снова в его руках будет!
— Как? — изумился Вертодуб. — А птица Белка как же?
— Ну как, — развел руками Андрей, — вывел царя на свет белый, кольцо с пальца приказал снять, а потом обратно в темницу завел.
— Ну ты даешь, — хихикнул Витомысл, — ой, погоди, припомнит тебе это государь!
— А я что, — испугался стрелок, — я же для его блага!
— Ну ладно, ладно, — рассмеялся Вертодуб, — это дело прошлое! Сейчас, гляди, не мешкай, возвращайся поскорее!
— Не задерживайся там! — добавил Витомысл.
Стрелок кивнул:
— Ждите нас!
И чудный конь Светомир быстрее ветра полетел в Золотое царство. Дорогой Яга все больше молчала, зато Андрей разливался соловьем, взахлеб рассказывая чародейке о том, какая у царя Еремира имеется дочь-раскрасавица. Под конец Яга не выдержала:
— Да ты никак, друг ситцевый, влюбился в нее?
— Нет, — заявил стрелок и сильно покраснел.
Яга расхохоталась, а быстроногий Светомир уже вступал в Золотые ворота. Утреннее солнце, еще неяркое, озаряло стены царства алым заревом, теплый ветер играл долгой гривой чудесного коня и желтыми осенними листьями.
Город, измученный осадой, только просыпался. В царстве не знали еще, что война закончилась, не знали и того, что державой вновь правит царь Кусман. Да и сам Кусман ничего не ведал, сидел он в темнице, спрятанной в глубоких дворцовых подвалах, и думал тяжелую думу.
— Я к царю! — сказал стрелок, спрыгивая с коня, — Ты со мной?
— Нет, — помотала головой Яга, — что мне там делать, с Кусманом речи вести? Ты как-нибудь сам с ним разбирайся, а я пойду Светомира своего на вольных лугах пасти.
— Хорошо, — кивнул Андрей, — тогда жди меня у Золотых ворот!
Яга только фыркнула, стегнула коня и поскакала к заповедным лугам. Стрелок поглядел ей вслед, зевнул и зашагал к царскому дворцу. На полпути он вспомнил, что одет не по всей форме, ругнулся и воротился к воротам. Отыскал куст, в котором спрятал свою одежу, быстро скинул штаны и облачился в привычный свой наряд. На душе сразу стало весело, Андрей даже песню завел. На сей раз таиться и прятаться было незачем, ни во дворце, ни на площади не было ни души. Стрелок зашел прямиком через главное крыльцо, быстро взобрался наверх и зашагал к тронному залу.
Царица Маланьица, как и в прошлый раз, стояла возле трона, но не вышивала, а низала из бисера тонкое зарукавье. Андрея она увидела не сразу, поэтому ему пришлось окликнуть:
— Здравствуй, царица!
Маланьица побледнела и выронила рукоделие из рук.
— Здравствуй, — улыбнулся стрелок и подошел к ней, — что же ты? Вот и все. Все закончилось.
— А мой муж? — спросила царица, протягивая к Андрею руки. — Что с ним? Жив ли?
— Не ведаю, — пожал плечами стрелок, — может, и жив, да только всю силу свою порастерял.
— Хорошо, — кивнула Маланьица, и лицо ее просветлело. — Ты за Кусманом?
— За ним, — коротко кивнул Андрей, — дай-ка ключ!
— Не трудись, — улыбнулась царица, — царя Кусмана давно в темнице нет. Как ушел мой муж на битву кровавую, так я царя из полона и выпустила. Боязно мне было одной во дворце, да и ему в темнице быть не по чину.
— А где же он?
— Здесь я, здесь, — раздался до боли знакомый голос царя, — а куда же я, по-твоему, денусь?
