– Не возражаю.
Сорокин вышел из ванной и прошел в столовую. Он ел свой завтрак и смотрел телевизор. Он знал о вчерашнем сообщении, но передачу смог увидеть только сейчас – утром шел повтор. Милая журналистка в погонах капитана милиции с должным обаянием вещала с экрана о криминальных новостях.
"…Соседи по площадке почувствовали смердящий запах, доносившийся из квартиры, и сообщили об этом в милицию. Дверь пришлось взламывать. Когда сотрудники правопорядка проникли вовнутрь, их ждала неприглядная картина.
Сорокалетняя Лидия Сарафанова лежала посреди кухни мертвой. По мнению экспертов, у женщины сломаны шейные позвонки. Судя по разложению, труп пролежал в квартире не менее недели. По убеждению следственной бригады, смерть носит насильственный характер. Муж Сарафановой, с которым она проживала, в доме отсутствовал. По словам соседей, он находится в отъезде более месяца.
Обстоятельства гибели выясняются. Начато расследование…"
Сорокин поставил пустую чашку на стол.
– Посмотрим, что вы теперь нам скажете, господин финансист. Это только начало.
Жена заглянула в комнату.
– Машина за тобой пришла. Что сказать охране?
– Я еще не брился. Пусть ждут.
Спустя десять минут Сорокин в сопровождении четырех человек спустился и сел в подогнанный к подъезду лимузин. Он торопился. Через полчаса ему предстояло выступать с высокой трибуны с докладом.
День тяжелый, ответственный, но очень важный. Если доклад пройдет удачно, то перед ним откроются новые перспективы. Это радовало. Каждое новое кресло стояло на ступень выше. А ступеней осталось не очень много. Скоро вершина. Та самая, о которой мечтает любой политик и аппаратчик.
Все шло как по маслу. Он вышел на трибуну под аплодисменты. Начал красиво и задористо. Хвалил и критиковал. Всего в меру. Рассказывал о перспективах и приводил нужные аргументы, но вдруг начал спотыкаться на словах, и его качнуло.
Зрители первых рядов ахнули. Сквозь поры лица докладчика начали выступать капельки крови. Он этого не видел и не понимал, что с ним происходит. Голова кружилась, а ноги стали подкашиваться.
Сорокин обливался потом. Он вынул платок и вытер лицо. Боль обожгла щеки и шею. На платке он увидел кровь. Она уже капала на рубашку.
Члены президиума бросились на помощь. Журналисты оказались первыми.
Защелкали затворы фотоаппаратов, замелькали вспышки, включились все видеокамеры. В зале поднялся шум.
Врачи опоздали. Через пять минут Сорокин умер. Из здания его выносили на носилках, накрытых простыней. Следующая «скорая помощь» увезла председателя президиума, у которого стало плохо с сердцем.
Совещание пришлось прекратить, а репортеры бросились с сенсационными материалами в свои редакции.
* * *
В течение всего времени, пока Тихомиров разговаривал со следователем, подполковник сидел отдельно у окна кабинета и не вмешивался в разговор.
Тихомирова раздражал этот молчун, но он привык к неудобствам, и на работу подобные обстоятельства не влияли.
– И еще раз вам скажу, уважаемый Олег Палыч, дело построено на песке. Суд не примет его в производство. По сути, нет ни одного свидетеля. А что касается столичных приключений Медведевой, то она может выступить как свидетель, но никоим образом как ответчик.
– Зря вы стараетесь, Михал Абрамыч, – улыбаясь, начал следователь в форме майора. – Оружие найдено у Медведевой. Из этого пистолета убита Юлия Зарецкая.
Медведеву опознала уборщица. Какие еще вам нужны свидетельства?
– Эксперизой доказано, что Зарецкая застрелена в два часа ночи или около того. Медведева приехала в кемпинг «Голубые озера» в восемь тридцать утра. Это подтверждает сторож, стоявший на воротах. Он точно такой же свидетель, как и ваша уборщица. Медведева обнаружила труп, но не являлась убийцей.
– Но, кроме сторожа, мы не нашли свидетелей ее приезда в кемпинг в восемь тридцать. Где те люди, которые ее подвезли? Никто из приезжих не регистрировался в этот день.
– По вполне понятным причинам. Люди приехали отдыхать и видят милицию, которая расследует убийство. Кому это нужно? Разумеется, они уехали.
– Почему же Медведева скрылась с места происшествия?
– Милиция неравнодушна к ней. Как только ее видят, им тут же хочется навешать на нее всех собак. И поймите главное: для убийства нужны веские причины. Медведева не маньяк, а человек, который имел дело с милицией только при получении паспорта.
– Разумеется, своего, а не украденного у хореографа Керн. Чужие документы, оружие, бесконечное бегство с места на место, где постоянно остаются гильзы от браунинга. Это уже не совпадение, а закономерность.
– Для обвинения слишком мало. Суд не примет ваши домыслы. Карточный домик.
Нужны факты, а у вас их нет. Надеюсь, мне будет позволено увидеться с арестованной. Как я знаю, она уже поправляется.
Подполковник подал голос.
– Вы увидитесь с ней на нарах, любезный адвокат.
– Что это значит? – возмутился Тихомиров.
– Это руководитель следственного отдела из Москвы подполковник Ефимов, – пояснил капитан.
– И что из этого следует?
– А то, что мы обвиняем вас в присвоении чужих документов. Очень схожая ситуация. Вы бкорее сообщник Медведевой, а не защитник.
– Я вас не понимаю… – Тихомиров встал.
– Сядьте! Тут и понимать нечего. Михаил Абрамович Тихомиров погиб месяц назад в собственном офисе в Москве и похоронен на Ваганьковском кладбище с соответствующими почестями. Что касается вас, то придется задержаться вам в этих стенах. На какой срок? Это определит суд. На данный момент налицо мошенничество и подлог документов. Но если они попали к вам, то стоит предположить, что они украдены. Дело о гибели Тихомирова не закрыто. Вы – один из тех, кто очень подходит под подозрение в убийстве настоящего адвоката.
Ефимов подошел к столу, и капитан с готовностью уступил ему свое место.
Подполковник сел и впился взглядом в Тихомирова.
– Ну, красавчик?! Пора познакомиться. Сам скажешь, как тебя зовут, или вызвать помощников, которые умеют вправлять мозги?
* * *
На пороге стоял молодой человек с уверенным видом, будто знал ответы на любые вопросы. Медведеву показалось, что он его уже видел, но где и когда, вспомнить не удалось. Впрочем, это не имело значения. Полковник устал и последние дни не выходил из дому. Телевизор с выключенным звуком, водка и куча смятых листов бумаги на полу – плод попыток написать рапорт об отставке.
– Вы ко мне?
– Совершенно верно, Владимир Сергеевич. Если вы позволите, я оторву вас от дел на несколько минут.
– Отрывайте. Только пользы от меня никакой.
