— Слушаю.
— Мы побеседовали с Отто, — без приветствия начал Кузнецов, — тебе бы тоже надо. Возьми с собой Суфлера. Куда ехать, тебе известно.
— Меня повяжут, ведь так?
— После того, как ты все узнаешь, я позволю вам уйти, если вы сами этого захотите. Даю слово. Только торопитесь, через несколько часов сюда прибудет бригада инквизиторов, по сравнению с которыми мы с Замалтдиновым — необстрелянные новобранцы.
— Что с Отто?
— О-о, с ним столько всего… Скажу лишь, что он неспроста просил Венди убить его.
Я вздрогнул:
— Откуда… ты это знаешь?
— Она была здесь. Сегодня примерно без четверти час. Они разговаривали.
— Этого не может быть: она спала, есть свидетели.
— Стало быть, она научилась создавать фантома, видимого в инфракрасном диапазоне. И очень проворного, потому что он кое-что унес у задержанного. Если не веришь, послушай вот это…
В трубке щелкнуло, и оттуда донесся голос Отто: «Сделай, Венди. Хорошая моя девочка. Нельзя, чтобы они нас остановили. А если я буду жив, у них получится». — «У меня болит рука, — отозвалась Венди странным расслабленно-певучим голосом. — Не выйдет».
После второго щелчка я снова услышал Кузнецова:
— Она телепортатор, Артем. И еще кое-кто. Приходи и все узнаешь. Ее оставь под надежной охраной. Под надежной, а не как в прошлый раз, слышишь? Ей сюда нельзя…
Из коридора выскочил, придерживая расстегнутые джинсы, Влад и уже через пару секунд тихо приник к трубке.
— Кто там у тебя? Суфлер? Ух ты, он уже и это умеет? Ясно все с вами… Давай, вези его к нам. Жду. Поторопись, — попрощался Кузнецов и отключился.
— Ну? — накинулся я на Влада. — Успел?
— Нет… Какие-то обрывки… они допросили Отто.
— Это я знаю. И?
Венди, только что заглянувшая в комнату, вскрикнула и попятилась.
— С ним было двое телепатов. Тайник… Кузнецов думал про какой-то тайник и слепого переводчика.
— Слепого… кого?
— Он думал, что ему нужен слепой переводчик.
— Ерунда какая-то. Еще что-нибудь? Ну хоть что-нибудь?
— Да. Что-то про Дэна… я не успел, он зашторился. И еще было: «казанский танк сломался». Именно так, словами.
— Влад, а у тебя самого точно с приемом все в порядке? Не сломался? Не напутал чего?
Влад обиженно дернул плечом:
— Набери последний входящий, попробуй еще раз.
Чем черт не шутит… Я высветил на экране номер Кузнецова и… номер был не его, но определенно знакомый.
С него звонил Семен Тигранович.
Вот как Кузнецов нас нашел. Спер у трупа мобильник.
— Абонент временно недоступен, — промурлыкала трубка. Вот черт…
— Так, православные. Я вас покидаю. Не спорить! Так надо. Влад пойдет со мной. Макс! Остаешься за старшего. Никого не впускать и тем более не выпускать. Сидите тихо, как вирус СПИДа, я позвоню.
Влад спокойно сказал:
— Я не пойду.
— Не время капризничать. Так надо. Ты сам говорил, что не хочешь чувствовать себя трусом. Давай, собирайся. Ты всегда мне доверял, доверься и сейчас. Макс, ключи от машины.
Надежнейшая Максова тачка не завелась. Я думал, такого не бывает, а вот поди-ка ты…
— Возьмем мой… то есть Дэнов, «лансер». Хватит с меня приключений в такси.
Мы рванули на стоянку. Машина стояла иначе, чем в тот раз, когда я ее припарковал. Должно быть, ее брал Дэн. Странно, что он ничего не сказал мне.
Эта завелась сразу и бодро затарахтела. Мы двинулись к станции «Вокзальная» несуществующего красноярского метро. Я дежурно вытряхнул из коробочки диск Тома Джонса «The Best», заправил в магнитолу и нажал «play».
Начало песни уже завелось в голове, но звука все не было, совсем пустота, и только, а вместо знакомого «1. Tom Jones — Little Green Bag»[24]на экране высветилось «unknown artist»[25]. Я вытянул диск и рассмотрел: совершенно левый какой-то, белый, безо всяких опознавательных знаков. С тихой злостью бросил его на колени и принялся искать в бардачке нужный. Впустую. Видать, Дэн взял послушать старину Джонса, да так и не успел вернуть… Плюнул, бросил в бардачок и пустой диск и обложку.
— Радио включи, что ли, — робко предложил Влад.
Пару минут, пока голова остывала и потихоньку возвращалось к привычному ритму сердце, послушали какой-то бессмысленный надрывный шансон. Потом, видя муку на лице нашего виолончелиста, я убрал звук вовсе. Выждал небольшую паузу и спросил:
— Было еще что-то, так? Что-то, о чем ты не хотел говорить при ребятах?
— Да.
— Что?
— Он дал мне понять, что хочет, чтобы я прочел мысли Отто. А я не хочу. Своих не сканить, помнишь?
— Ты все равно сканил.
— От этого никому не было плохо. А теперь будет, я знаю.
— Хуже быть не может, Владка.
— Прости, Артем, но ты не телепат, тебе не понять. Когда ты случайно подслушаешь у друга краешек мысли… бесцельно, безболезненно, как если бы он просто проболтался о чем-то при тебе… это одно. А ломиться намеренно… Вы все доверяли мне, и я это ценил. И ценю. Вы знали, что самые яркие, самые громкие мысли, которые не зашторить, я считывал на лету, просто на автомате; но вы мне это прощали. Все шутили на эту тему… Димка даже называл меня «Исповедник поневоле». — Влад грустно улыбнулся. — Вы учили меня обращаться с моим даром. Жить с ним. У меня есть свои правила, Артем, что-то вроде телепатской клятвы Гиппократа. Первое — не лезть в душу. Даже когда ты просишь меня посканить не магов — это другое… Я заглядываю им в сознание как любопытный прохожий, понимаешь? Ненадолго, походя и без особой цели. Знаешь, может быть, никто, кроме телепата, не может по-настоящему оценить право на личную тайну. Я не хочу сейчас нарушать эти правила. Лучше уж быть трусом, чем предателем. Я не могу и не хочу делать это насильно, с умыслом — и тем более Отто.
— Ты сказал, «не лезть в душу» — это первое. Есть и второе?
— Есть, — отстраненно кивнул он.
— И что там идет вторым пунктом, просвети?
— Молчать о том, что узнал. — Влад снова повернулся ко мне и добавил со значением: — Поправка: если этого не требуют особые обстоятельства.
— Возможно, я и ошибаюсь, но мне кажется, что сейчас обстоятельства именно таковы. Ты не мог бы открыть хоть некоторые секреты? Например, не сотрудничал ли кто-нибудь из труппы с сектой Нового Преображения? В свете последних событий, знаешь ли, у меня складывается нехорошее ощущение, что нами манипулируют.
