Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Тысячи глаз с изумлением следили за тем, как эта странная летунья сделала круг над готовым вспыхнуть костром, а затем громко крикнула:
– Злата, потянись ко мне! Злата, потянись!…
Но стоявшая на костре девушка даже не пошевелилась. Она смотрела широко открытыми глазами прямо перед собой и не отвечала на призыв.
Тогда крылатая воительница снизилась и, повиснув над трибуналом, громко крикнула:
– Только попробуйте поджечь костер! Я вас в порошок сотру!
И словно в ответ на ее предупреждение, раздался визг Феко:
– Ведьма!!! Поджигайте немедленно!!!
От помоста трибунала в темнеющий хворост ударили три яркие молнии, и сухое топливо мгновенно запылало.
– А-а-а-а-а-а! – пронесся над площадью дикий Машин вопль, и закованная в сталь фигурка, выхватив кинжал, ринулась сверху к костру.
Но она не добралась до осужденной. Со всего размаху Мария врезалась в защитный купол, окружавший костер, и ее отбросило в сторону от фиолетово замерцавшей преграды.
Костер быстро разгорался, а Машенька еще и еще раз пыталась пробить окружающую его защиту. Толпа в растерянности наблюдала за безрезультатными попытками Маши добраться до своей подруги, и тут раздался сильный мужской голос:
– Эту молоденькую девушку сжигают только потому, что так пожелал негодяй Озем!
Толпа ахнула, и сотни голов разом повернулись в сторону говорившего. Невдалеке от помоста трибунала, на кирпичной стене, отгораживавшей от площади владения какого-то беля, стоял, держась за каменный столб, Ширван. Он оглядел толпу горящим взглядом и снова громко заговорил:
– Эта девушка добра и милосердна! Она вернула мне мой голос, она смогла залечить мою проломленную тюремщиками голову. Она готова была помочь любому, попавшему в беду! И вот этого добрейшего человека сжигают по одному слову негодяя! А вы стоите и любуетесь на это злодейство!
Сила его слов была такова, что даже Мария прекратила свои попытки прорвать завесу и, поднявшись над костром, слушала барда.
– Если вы допустите гибель этого светлого ребенка вы станете самым гнусным и убогим народом во вселенной. Народом, лишенным души! Вы станете воплощением подлости и мерзости…
Толпа глухо зароптала, и в этот момент снова раздался короткий визг Феко:
– Капитан, что ты стоишь! Немедленно заткни ему глотку!
Тоненько тенькнула тетива. И оперенная черным гусиным пером стрела вошла в излеченное Златой горло, навсегда заставив умолкнуть «Совесть ханифата».
Ширван еще мгновение стоял на стене, а потом медленно поднял руку к древку стрелы и, сломав ее, высоко над головой поднял оперение. Он еще что-то хотел сказать, но кровь хлынула через раскрытые губы и его уже мертвое тело рухнуло на камни мостовой.
Толпа мгновенно окружила упавшего поэта, и тут высоко надо всеми раздался оглушающий хохот. Люди вскинули головы и увидели, что закованная в броню фигура, сжимая в руке длинный, изящно изогнутый лук, пикирует на помост трибунала. В следующий момент, блеснув белым оперением, стрела сошла с дуги лука. И тут же вниз с помоста полетело затянутое в черное тело Феко. Белое оперение торчало у него из правого глаза.
В ответ две чернооперенные стрелы, пущенные дрогнувшими руками, тюкнули в кольчугу на груди девушки.
И снова над площадью прокатился оглушительный хохот. Машенька зависла над самым костром и, выхватывая стрелы из колчана за спиной, парами посылала их в цель. Пораженная толпа наблюдала, как сразу две стрелы, соскальзывая с костяной накладки лука, расходились уже в воздухе, находя каждая свою цель.
Первыми легли лучники, это не заняло у Маши и двадцати секунд. Затем она хладнокровно, не тратя зря ни одного выстрела, расстреляла трибунал. Потом настала очередь алебардщиков. Вместе с тем она не бросала отчаянных попыток пробиться к костру, надеясь, что со смертью кого-то из палачей рухнет наговор, поддерживающий защитный купол.
Но все было напрасно. Купол держал кто-то недосягаемый для ее стрел. Наконец она расстреляла все, что у нее было.
И тогда толпа услышала рыдания. Девушка, только что беспощадно расправившаяся с целой толпой солдат и трибуналом, сорвала с себя странного вида шлем и швырнула его вниз. Короткие белокурые волосы метнулись вокруг ее лица, и она заголосила над сгоравшим трупом своей подруги. Никто из стоявших внизу не мог понять ни слова, но все отлично поняли безысходную тоску, великую муку, прощальный стон.
И словно в ответ на этот вопль, обугленная, мертвая рука Златы пошевелилась и начала подниматься. Толпа ахнула, и Маша, оторвав руки от лица, взглянула на догорающий костер.
Связывающая руки Златы веревка перегорела, и черная культя с наполовину обуглившимися пальцами поднялась к тому месту, где должно было быть горло, и принялась настойчиво шарить по камешку, висевшему на кожаном шнурке. Хотя и не сразу, но настойчивость этой мертвой руки была вознаграждена. Обугленные, истончившиеся остатки пальцев ухватили камешек и с силой дернули его. Шнурок, который даже не начал еще тлеть, неожиданно с громким хлопком порвался, и рука бессильно повисла вдоль тела, сжимая камень.
Несколько секунд все с напряженным вниманием следили за неподвижным обугленным телом. И наконец, словно из последних сил, рука взметнулась вверх и выпустила оборванный шнурок. Камень взвился в небо, беспрепятственно пройдя магический щит, а навстречу ему с диким визгом спикировала Маша и подхватила камень в верхней точке его полета.
Маша, спрятав драгоценный камень в карман штанов, оторвалась наконец от догорающего костра и начала медленно подниматься в ночное уже небо, истаивая, пропадая с глаз черной, немой, обезумевшей площади.
* * *
Маша поднялась высоко над городом и висела в воздухе, сжигая последние силы и лелея свое горе, до самого рассвета. Постепенно далеко под нею начали проступать очертания улиц и домов, переулков, площадей и дворцов проклятой столицы, проклятой страны. Она не знала, что ей делать, хотя понимала, что возвращаться в герцогство Вудлок ей совершенно ни к чему. Город под ней был совершенно безлюден, словно его жители поняли, что они натворили прошедшей ночью, и боялись теперь показаться на глаза светлому солнцу.
И тут у одних из городских ворот Машенька заметила странную суету. Она немного снизилась и увидела, как стражники выкинули за ворота какую-то серую тряпку. При этом они весьма довольно хохотали. Спустя несколько мгновений эта тряпка неожиданно поднялась, и Маша поняла, что видит человека. Человек выпрямился и, потоптавшись на месте, размеренным шагом тронулся прочь от города. В его фигуре, несмотря на высоту полета, Маше показалось что-то знакомое, и она последовала за путником. Когда он удалился от городских стен на достаточное расстояние, Маша спустилась на дорогу немного впереди него и принялась ждать. Скоро из-за поворота показалась невысокая фигура в темно-сером вымазанном балахоне, с глубоко надвинутым на голову капюшоне. Путник уверенно переставлял ноги и широко помахивал рукой, словно в ней был зажат посох. Когда он приблизился, Маша разглядела, что в руке у него было действительно что-то зажато. А еще через мгновение Машенька поняла, что видит магистра естественной магии Никиту Петровича Лисцова по прозвищу Лисий Хвост.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
