– Русско-китайский конфликт, – пробормотал Калугин. – Только там дрались за остров, а тут за фарватер.
Он хотел досмотреть новости, но зазвонил телефон.
Калугин с сожалением закрыл окошко прямой трансляции. В принципе использовать казенную технику в качестве телевизора было запрещено, но… мелкие нарушения есть мелкие нарушения.
– Володя, – голос Битова. – Зайди срочно.
Калугин поднялся, задвинул кресло и, было, вышел, но в дверях почему-то обернулся. Пустой одноразовый стаканчик в мусорном баке, чистый стол, монитор в режиме ожидания, только поле дрожит над столом… Что не так?
Вдруг пришло понимание.
С рабочим местом все в порядке. Что-то не то с самим Калугиным. Какое-то странное чувство. Будто… он прощается со всем этим. Уходит, чтобы никогда уже не вернуться.
«Бред, – подумал Владимир Дмитриевич. – С чего бы?»
Он встряхнулся и направился к кабинету шефа, по пути пытаясь разобраться в себе.
«Вот скажут сейчас, заявление на стол… По собственному, за былые заслуги…»
Нехорошее чувство приближающейся беды.
Он открыл дверь.
– Звали, Антон Михайлович?
– Звал, звал… – Битов рассматривал какие-то листки, только-только вышедшие из принтера. – Закрывай дверь. У тебя новостей нет? Командировочные твои что-нибудь дали?
– Нет. Ответа жду с минуты на минуту…
– Не жди. – Битов махнул рукой. – Я, в общих чертах, уже все выяснил.
«Плохой признак… Если прыгать через голову начальника – плохой тон, то когда начальство скачет через твою голову – это плохой признак. Ой-ой…»
– Вернутся, ты взгрей их по первое число. Работнички. А я, в свою очередь, региональному отделению пропесочу. Лодыри…
– Что случилось, Антон Михайлович?
– Не видел никто Лаптева в тех краях, более того, про его родственников нет никакой информации. А я знаю! – Битов поднял палец вверх и повторил с нажимом: – Я знаю! Что он там. Только эти наши… – Он запнулся. – Не важно, в общем. Знаю и все. Так что, Володенька… скатайся-ка и ты в край суровый, таежный. Так надо. И с собой возьми Иванова. Телевизор смотришь?
– Н-ну… Да.
– Про Севастополь знаешь. А я тебе расскажу про другое. Учения в Прибалтике помнишь?
– Да.
– Так вот, сегодня утром произошел инцидент на границе. Группа солдат перешла границу России. При попытке задержания – открыли огонь и ушли назад. Как это называется?
У Калугина запершило в горле.
– Война…
– Нет! Не угадал. Это называется недоразумения в ходе прохождения маневров. Пограничные недоразумения. Намеки. Понимаешь? Отвлечение внимания. Что-то важное назревает. Потому и на югах шухер, и прибалты наши осмелели. А самое интересное знаешь что?
– Что?
– В пограничном районе близ мест, где отдыхает сейчас жена гражданина Лаптева, которую, кстати, наши сотруднички проворонили, произошло нарушение воздушной границы. Чуешь?
– Ну, само по себе…
– То-то и дело, – перебил Битов. – Что не само по себе. Пограничный наряд обнаружил следы десанта. Обнаружил и потерял. Там буран, погодные условия сложные… В общем, потеряли. Оно и понятно, те, кто десант высаживал, под погоду рассчитывали.
– Погодите… Там же только Китай… Китайцы? – Калугин почувствовал, что в голове все путается.
– Хрена. Китайцы заняты Тайванем. Им скормили независимый островок в обмен на некоторую близорукость ПВО. Или за помощь в организации… Сам знаешь, какая инженерная база сейчас у азиатов. Самолетик-то неопознанный… В общем, не важно это. Геополитика, м-мать! Факт тот, что на место надо тебе лететь. В подмогу тебе будет Иванов…
– А если… – Калугин не договорил.
– На этот счет не беспокойся. Вызовешь подкрепление. Там неподалеку десантнички… Как это нынче модно выражаться, маневрируют. На всякий случай. Учения у нас, – с нажимом повторил Битов. – Учения.
Он принял из принтера еще один листок, сложил его с остальными и передал Калугину.
– Вот, все документы, которые тебе понадобятся. Вплоть до позывных и списка частот. Билеты на самолет, спецрейс через полтора часа. Что-нибудь неясно?
– Все ясно.
– Но… – Битов погрозил Володе пальцем. – Без надобности пушками не тряси. Аккуратно там…
69.
Утром встали рано.
Сергей даже не сразу сообразил, сколько времени. Вроде бы утро, а темень… После светлой городской ночи он никак не мог привыкнуть к этой темноте, где нет света улиц, муравейников-домов и бесчисленной рекламы.
– Вставай, вставай, скоро выходим, – похлопал Сергея по плечу Михалыч. – Вещи собрал?
– Еще вчера. – Голос спросонья был хриплый, будто простуженный.
– Давай, давай… Мы с тобой припозднились, остальные завтракают уже…
Но, несмотря на опасения Михалыча, вышли вовремя.
Михалыч, Гриша и Сергей двигались в середине небольшого каравана. В авангарде был Петр Фадеевич, замыкал группу отец Федор. Местный священник, несший на плече старенькую двустволку-вертикалку.
Шли на коротких, широких лыжах, без палок, просто переставляя ноги по снегу.
Сергей вспомнил, как собирались вчера в дом к Петру добровольцы. Рассаживались не торопясь, с достоинством. Внимательно слушали Петра.
– Такая история, братцы. – Петр Фадеевич развел руками, давая понять, что история закончена. – Мое предложение вы знаете, уйдем в Вилки, там окопаемся, и хрен нас оттуда выкуришь. За деревню я не боюсь, тут, на случай чего, остается Фрол с братьями.
– А дальше? – задал кто-то резонный вопрос.
– Дальше… – начал было Петр Фадеевич, но Михалыч его перебил:
– Мне нужно время, чтобы связаться с единственным человеком, которому я могу в такой ситуации доверить диски. Запрос я послал. Но уйдет время.
«Когда успел?» – удивился Сергей и переглянулся с Гришей. Тот коротко кивнул, правда, мол.
– Ну, коли такое дело, то и вопросов нету, – пожал плечами коренастый мужичок со шрамом во всю щеку. – Просидим столько, сколько надо будет.
– Может быть, придется не только сидеть… – тихо сказал Михалыч.
– Ну, коли такое дело, – мужичок снова пожал плечами, – что ж поделать-то?
Выставили на стол здоровенную бутылку.
– Ну, раз с официальной частью покончено… – Петр Фадеевич потер большие, крепкие ладони. – Пора переходить к… неофициальному банкету.
Все задвигались, зашевелились На столе появилась закуска.
