— До определенной степени. Не думай, что у тебя чек на предъявителя. Я сделаю все, чтобы не пустить тебя обратно в «Дракон».
— Я уверена, что мы можем прийти к какому-то соглашению.
Тони сложил пальцы домиком. Потом посмотрел на нее, как на что-то неприятное, что ему хотелось бы соскрести с подошв своих дорогих башмаков.
— Тогда я повторю вопрос: чего ты хочешь?
Элизабет улыбнулась.
— Это тебе понравится, Тони. Я хочу выйти из игры.
Хочу быть подальше от тебя, подальше от этого вонючего замка, подальше от той куклы, что на кухне, от твоего лицемерия и высококлассных проституток. Я хочу достаточно денег на жизнь. А в обмен я навсегда останусь леди Элизабет. Миллион фунтов. Такой потери ты даже не заметишь.
Он покачал головой:
— Но нет гарантии.
— Я даю слово.
— А оно ничего не стоит. Но мы можем договориться так. Плачу миллион с интервалами в течение пяти лет при условии, что ты будешь молчать. Ты подписываешь контракт. Если скажешь хоть слово, деньги будут возвращены и последует наказание.
— Меня устраивает, старик, но я хочу кое-что получить сразу. Мои чемоданы упакованы. Я не собираюсь провести под этой крышей ни одной лишней минуты.
Тони встал, постучал пальцами по крышке рояля.
— Дом на Уолгрэйв-роуд.
Этот дом принадлежал компании «Дракон» и был полностью обставлен на случай визита начальства. Он стоял на зеленой улице, в глубине Эрлз-Корт. Элизабет там однажды была. Маленький симпатичный домик с садиком, полным роз и глициний: Соседями были оперный певец и саудовский» князек.
— Там есть экономка, которая тебя впустит, а завтра утром приедут юристы с бумагами. Это взнос за первый год. Дом стоит двести тысяч фунтов стерлингов.
— Прекрасно, — сказала Элизабет. — Пойди скажи своему шоферу, что сегодня у него есть пассажир в город.
Тони кивнул.
— Итак, дорогая, я надеюсь, это значит «до свидания».
— Я тоже надеюсь, отец, — ответила Элизабет.
— Ты или держишь обещание, или теряешь все. Тебе надо получше это понять. Не знаю, что ты намерена с собой делать, но я очень советую держаться от меня подальше. — Он неприятно улыбнулся. — У меня много врагов, но они все понимают, что к чему. Они меня ненавидят, но со мной не связываются. Я не думаю, что найдется хоть одна душа в Лондоне, которая пойдет на такой риск.
Элизабет ничего не ответила и вышла из комнаты. В этот момент больше всего на свете она жаждала мести.
Она вынесет любое унижение, лишь бы добиться своей цели. И тут в голове мелькнуло имя.
Женщина, которую она не любила, но уважала. Эта замороченная трудоголичка с острым умом, злобная стерва, но именно такая ей нужна сейчас. Кто-то, кто был близок к Тони. Кто-то, кто может найти способ отомстить ему.
Нина Рот.
Глава 38
Генри Нэймет медленно снял белый халат и посмотрел на Лилли.
— Что?
— Я сказала — она ушла из компании. — Лилли попробовала произнести это ровным голосом, но у нее не получилось.
Генри нахмурился, когда его подруга с сигаретой в руке села на их лабораторный диван и откинулась на кожаные подушки. За окнами было темно. Три часа утра.
Они только что закончили изнурительные опыты: Лилли делала инъекции бабуинам, а Генри работал со сложными компьютерными моделями. Перед глазами у него прыгали бесконечные цифры, врезавшиеся в мозг, но усталость как рукой сняло, когда она обронила эту фразу. Его словно окатили холодной водой. Он сел и уставился на Лилли. Та выглядела сегодня хуже обычного.
Кожа была мертвенно-бледная, посеревшая от усталости. И у нее плохое настроение.
— А что ты так реагируешь? Она сделала для нас дело и ушла. Эти парни скоро найдут ей замену.
— Но она мой друг, Лилли. Почему ты мне не сказала?
— Я и не думала, что она так уж тебе близка. — Это была явная ложь, которую Генри не собирался принимать. Лилли вскинула руки, мелькнули пожелтевшие от никотина пальцы. — О'кей, прекрасно. Но ты ничего не говорил, ты вроде как и не встречался с ней…
— Мы ведь работали во Франции. — Голос Генри звучал холодно.
— Ты был в отчаянии после того разговора с Тони. Я решила, что все кончено.
Генри прижал руку ко лбу. Голова раскалывалась. Он чувствовал, как клещи мигрени стискивают череп.
— И что ты знаешь про это?
Лилли выпрямилась и посмотрела на него.
— Тони мне тоже все рассказал. Понятно? Он рассказал о ней. Об этой маленькой потаскухе. Зачем тебе связываться с ней?
— Слушай, дружба — это мое личное дело.
— Она не годится для тебя, — мрачно заявила Лилли.
Генри помолчал. Он не мог поверить своим ушам.
— Не годится для меня?
— Да. Я и Тони так сказала. Он собирался ее уволить. Я поддержала его.
— Лилли, ты не имеешь права вмешиваться в мою личную жизнь.
— Да неужели? — с горечью воскликнула женщина. — Как это? Я ведь твой партнер столько лет! Я работаю на них. Я биохимик, Генри. Им ведь не нужны никакие компьютеры, если хочешь знать. Я могу все подмять под себя.
Но я притащила тебя с собой, а ты убегаешь с какой-то брюнеткой, какой-то проституткой, которая делает карьеру через постель…
— Хватит! — заорал Генри. Потом сразу успокоился. — Лилли, мы ведь даже почти не разговариваем с тобой.
— Но мы достаточно времени проводим друг с другом, — пробормотала она.
Генри снова покачал головой.
Лилли. У нее блестящий ум. Но она квадратная, некрасивая и в общем-то старая. Однако почему-то она себе внушила, что, если они вместе работают, это значит, между ними связь. Ведь она никогда и слова не сказала.
Может, она надеялась на что-то и не хотела лишать себя иллюзий?
Он вспомнил, с каким неодобрением Лилли смотрела на Нину.
Генри думал, это из-за молодости Нины, но теперь он понял истинную причину — красота. Он разрушил иллюзии Лилли, как разбивают лед на грязной луже.
Теперь она сидит перед ним и кричит о предательстве.
Но хуже то, что она задевает больные струны. Слова, произнесенные сдержанным, таким английским тоном, он едва вынес: отвратительный портрет Нины, которая совокупляется с Тони и, лежа на спине, пробивает себе путь наверх. А Генри почти влюбился в нее. Занятие любовью с ней произвело на него потрясающее впечатление, он не мог дождаться новой встречи. Воспоминания развращающе действовали на него, разъедали душу.
