— Чем с тобой базарить, проще утопиться, — произнесла она с глубокой убежденность и добавлением изысканного матерка, в котором упоминалось место, куда Жеке якобы следовало отправиться. С тем и удалилась плавной походкой топ-модели, демонстрирующей рабочую одежду санитарки.
Жека помедлил немного и, воспользовавшись отсутствием медсестры за дежурным столиком, проник в реанимационную палату. Валенок еще страдал от сильных болей, но выражение лица у него было блаженное. Он полулежал-полусидел на высокой кровати и с мечтательной улыбкой разглядывал что-то за пределами стен, видимое только ему.
— Ну, как? — заботливо спросил Коломеец, присев на краешек кровати.
Валенок перевел на него туманный взгляд, попросил слабым голосом:
— Не обижай ее, Жека. Когда узнаешь ее получше, самому будет стыдно.
— Она что, пожаловалась?
— Что ты! Она гордая. И потом, ты ей нравишься.
— В каком смысле?
— В обыкновенном. Сказала, у тебя, Мика, замечательный друг. Только рано постаревший.
— Постаревший? — Рот у Коломейца растянулся в невольной улыбке. — Ладно, проехали… Ты сам как?
— Нормально… От силы три дня — и буду на ногах, — бодро доложил Валенок.
12
Желудев рискнул. Провел еще несколько консультаций и загадал так: если Скороходов, который, похоже, самолично курировал сделку, пойдет на прямой контакт, он, Желудев, даст добро. Если нет, значит, наплевать и забыть про этот миллиард, сверкнувший зелеными зубами неизвестно откуда. Кстати, призрачность, фантомность замаячившего на горизонте крупного куша отнюдь не смущала Станислава Ильича, напротив, отчасти вдохновляла. Привычное дело. Как раз таким почти виртуальным способом сколочены все крупные состояния в свободной России — еще при батюшке Ельцине.
Скороходов после недолгого колебания согласился на встречу. Они съехались на нейтральной территории, в загородном ресторане «Курная изба». Все это, как с усмешкой отметил Желудев, напоминало рядовую бандитскую стрелку — машины сопровождения, уткнувшиеся лбами друг в дружку, безлюдность, камеры слежения в разных местах. На ресторане табличка: «Санитарный день». Повеяло совком.
Устроились в отдельном кабинете, стилизованном под старину. Стены из мореного дуба, деревянный стол, широкие деревянные скамьи, в углу икона Богородицы, покрытая рушником в красную клетку. Прислуживал рыжий детина в алой рубахе и синих плисовых штанах, подпоясанный бельевой веревкой. Взгляд у детины добродушно-вороватый.
— Ты вот что, голубчик, — распорядился Желудев. — Подай нам водочки, запивок разных, закусок на свое усмотрение… Только поскорее, милый, одна нога там…
При встрече, еще на дворе Желудев и Скороходов обнялись и, как принято, обменялись любезностями, но они ненавидели друг друга. Причина крылась не в бизнес-соперничестве и не в каких-то черточках характера, а была в полной мере мировоззренческой. Миллионер Желудев олицетворял собой как бы светлое будущее этой страны, с уклоном в мировую цивилизацию, а Скороходов, индюк надутый, старательно подражающий вальяжной повадке царевых слуг, — ее отвратительное прошлое. Разумеется, это не могло помешать им заключить деловой союз. От готовящейся сделки в случае ее успешного завершения обоим, вероятно, обломится по примерно равному куску.
Если бы кто-то наблюдал со стороны, как они беседуют, как они улыбаются друг другу, как чокаются рюмками, то, несомненно, пришел бы к выводу, что встретились два старинных приятеля и предаются сентиментальным воспоминаниям, но это было не так. Разговор все более густел от внутреннего напряжения и взаимного недоверия, хотя некоторые острые углы уже удалось сгладить.
— Риски, конечно, чрезмерные, — посетовал Желудев. — Начать с того, что мне даже неизвестны имена всех игроков. Естественно, я догадываюсь, но…
— Станислав Ильич, странно слышать это от вас. — В голосе чиновника зазвучали снисходительные нотки. — Где же подобные сделки обходятся без рисков? Уместнее, мне кажется, говорить о моральной ответственности, которую мы с вами одинаково разделяем. Как патриоты, мы в первую очередь должны думать о том, какую прибыль получит государство, не правда ли? В этом смысле проект исключительно перспективный. У отечественных минералов коммерческий потенциал ничуть не меньше, чем у нефти.
Желудев предпочел не заметить издевки, таившейся в демагогическом пассаже. Моральная ответственность! Сильно сказано. Не в бровь, а в глаз. Надо понимать, ее также разделяют с нами офшорные зоны на Кипре и Каймановых островах. Издевка его не задела. В сущности, в ней не было ничего личного. Буквально за последний год лексика, фразеология властей претерпела разительные изменения, обретя явный государственнический пафос. После многолетнего перерыва самые прожженные политические циники вроде Бори Немцова вдруг вновь со страдальческими гримасами заговорили о несчастном россиянском народе, о его непомерных тяготах и о том, что надо бы как-то ему немного подмогнуть. Чтобы не вымирал так поспешно. Новые веяния шли с самого верха — слава президенту!
— Моральная ответственность — это хорошо, это обнадеживает, — усмехнулся он. — Но скажу как патриот патриоту, если произойдет накладка, деньги повиснут на мне, на мне одном. А вы, Егор Антонович, не хуже меня знаете, какую небывалую активность нынче развила прокуратура. Понимаю, она действует выборочно, по команде «фас!», и ясно, кто и на кого ее науськивает, но все же не хотелось бы по неосмотрительности угодить в лагерь изгоев.
— Какие накладки вы имеете в виду?
Желудев не ответил, сунул в рот сигарету. Смотрел прямо в глаза собеседнику с насмешливой улыбкой, означавшей одно: стоит ли валять дурака, дружок, прекрасно понимаешь, о чем речь. Скороходов насупился.
— Что ж, если это вас так волнует… Могу пообещать, при любом раскладе наши люди заблокируют прокуратуру. Хотя, поверьте, это чистая перестраховка.
— Наши люди? Звучит не слишком убедительно. Кто они такие? Конкретно? Вы же знаете, сколько у меня врагов. Вдруг эти самые люди только и ждут, пока я суну руку в капкан.
Скороходов сделал вид, что несколько растерян, но на самом деле он был готов к подобным вопросам.
— Зачем называть лишние имена, Станислав Ильич. Разве мое присутствие здесь — недостаточная гарантия?
— Допустим. — Нейтральное слово Желудев произнес столь многозначительно, что у Скороходова екнуло в печенках. На мгновение мелькнула мысль, не сделал ли он ошибку, пойдя на поводу у жены. Нет, уж больно заманчивые перспективы. Как говорится, сразу и рыбку съесть — и все прочее.
— Допустим, я вам верю, — повторил Желудев, не верящий никому на свете. — Но объясните, пожалуйста, почему к этой акции привлекли именно меня? Мало ли других достойных. Мой бизнес, как известно, далек от сырьевых потоков. Не проще ли было обратиться к кому-нибудь вроде Черной Морды. Тем более что ему давно нечего терять.
— В этом все дело. — Желудеву показалось, собеседник вздохнул с облегчением, словно они проскочили опасный поворот. — Выбор пал на вас, многоуважаемый Станислав Ильич, потому что у вас безупречная репутация и вам есть что терять. Старая ельциновская гвардия так исподличалась, что многим в приличные страны визы не дают. Неизрасходованных ресурсов осталось не так уж много, если отдать и их на откуп проходимцам, потеряем Россию. Не говоря об этике, даже с практической стороны. Сколько же можно пилить сук, на котором мы все каким-то чудом пока сидим. Надеюсь, вы согласны со мной?
