Книга Сибирская амазонка - Ирина Мельникова

Сухое дерево горело, как порох. От вспыхнувшей избы огонь перекинулся на вторую, затем на третью… Вскоре большинство изб полыхали огнем. Но ратникам было не до пожара. Противник не давал им ни минуты роздыха. Четвертым выстрелом напрочь снесло приличный участок частокола и крышу конюшни. Ратники спешно выводили напуганных лошадей из объятого пламенем строения. Те не желали повиноваться, лягались, поднимались на дыбы, храпели, разбрасывая Хлопья желтоватой пены. Несколько ратников, пристроившись возле узких бойниц, стреляли по позициям индусов на Холме. В отличие от осажденных противник надежно укрылся за каменистой грядой, поросшей дурнолесьем: ольхой и карликовой березкой. Индусы накрывали огнем почти все пространство двора, то и дело перемещались среди камней, что-то торжествующе выкрикивая. Они были гораздо увертливее и подвижнее ратников и, кажется, не понесли пока ни одной явной потери, а вот среди осажденных были уже убитые. В их числе тот самый отрок с редкой бородкой, который на пару с Родионом собирался отправить пленников на дно пропасти.

Он лежал у самого пролома с неестественно вывернутой головой. Мертвые глаза уставились в небо, по подбородку еще струилась кровь. Алексей поежился. Вот, оказывается, как случается в жизни: его палач мертв, а он все еще жив и здоров. Константина, похоже, подобные мысли волновали мало.

Он склонился над убитым и разомкнул пальцы, стиснувшие оружие, из которого тот не успел даже выстрелить. Алексей подобрал с земли старую бердану, которая валялась рядом с другим раненым, как оказалось, бывшим их стражником…

Он что-то сердито бормотал сквозь зубы, пытался дотянуться до ружья. Ноги ему посекло осколками, и он полз по траве, оставляя за собой кровавый след. Но до раненых никому не было дела. Все, кто был на ногах, изготовились к бою.

Даже старец Василий устроился за мешками с песком и очень умело посылал пулю за пулей в сторону врага. А когда один из индусов, особенно нахально размахивавший саблей и выкрикивавший что-то явно издевательское на своем языке, схватился после его выстрела за лицо и ничком упал в камни, старец издал точно такой же ликующий крик, какой издает любой из мирян, добившийся желаемого результата.

Краем глаза Алексей заметил, что Евпраксия подхватила мальчишек за руки и повела к «голгофе». «Неужто сбросит их в пропасть?» — поразился он, но тут Константин отвлек его внимание, велев занять позицию на крыше самой высокой избы. Той, куда их водили на допрос к старцу. Бегом они направились к ней, затем вскарабкались по скату на конек и укрылись за трубой.

Теперь позиции индусов были видны как на ладони.

— У них осталось два снаряда, — проговорил Константин, всматриваясь в то, что творилось возле пушки.

Индусы замаскировали ее лапником и сейчас суетились, заряжая очередной, пятый, снаряд. Константин выругался и, прицелившись, выстрелил. Один из бородатых канониров упал, а второй бросился в сторону, истошно крича и размахивая руками. Константин выстрелил вторично, но не попал. Индусы завопили как бешеные и обрушили град пуль на крепость.

Атаки они не предпринимали, видно, ждали очередного пушечного выстрела, но Константин стрелял весьма метко.

И еще один индус, с громкими воплями, пополз в кусты, волоча раненую ногу. Этот выстрел дал защитникам скита небольшой перерыв во времени. Индусы перестали стрелять и беззаботно сновать между камней, но затеяли настоящую карусель.

Вскочив на лошадей, они принялись носиться по кругу как заведенные, приподнимались на стременах, потрясая саблями и карабинами, и что-то угрожающе орали.

Ратники использовали передышку, чтобы оттащить в безопасное место раненых. Алексей опять заметил Евпраксию.

Теперь она была одна, без мальчишек. Оставалось только догадываться, куда исчезли юные ратники. Вряд ли их столкнули в пропасть, вернее всего, отправили в безопасное место, скрытое убежище. И, возможно, именно там хранились древние книги и образа… Но где находилось это убежище, в каком направлении, этого Алексей не заметил. Евпраксия просто на какое-то время исчезла из поля зрения и через несколько мгновений появилась, будто бы ниоткуда, но уже вооруженная карабином.

Правда, эти мысли мгновенно выскочили из головы Алексея, потому что как раз в этот момент два индуса, используя кустарник, попытались ползком подобраться к орудию. Константин выстрелил снова, опять не попал, но своего добился: индусы порскнули в разные стороны, словно зайцы. Однако последним выстрелом Константин окончательно выдал себя.

Индусы перенесли огонь на трубу, за которой укрывались два недавних узника. Они спрыгнули вниз, а пули уже крошили конек крыши и дикий камень, из которого была сложена труба.

Несколько кусочков свинца срикошетили и, потеряв силу, скатились по скату чуть ли не в руки стрелков. Правда, Алексей не сделал пока ни одного выстрела, ведь его оружие годилось скорее для ближнего боя.

Очутившись на земле, они мгновенно бросился к частоколу.

Несколько ратников пристроилось возле узких бойниц, за мешками с песком, и выжидали, когда индусы ринутся в атаку.

Алексей нашел свободную бойницу, встал на колено и навел бердану на неприятеля. Затем оглянулся. Константин о чем-то разговаривал с Голдовским. Причем оба ожесточенно спорили, энергично жестикулируя и поочередно кивая в сторону позиций Корнуэлла. Большинство ратников, их было человек пятнадцать, с Евпраксией и Родионом во главе, сгрудились верхом на лошадях по обеим сторонам пролома, готовясь выскочить из крепости навстречу индусам.

И тут в пятый раз ударила пушка. Неизвестно каким манером индусам удалось подобраться к ней снова. Алексей не заметил никакого движения и думал, что враг просто-напросто выжидает удобный момент. Но пушка выстрелила. И снаряд с воем взлетел в поднебесье, чтобы в следующее мгновение упасть в самую гущу ратников. Грохот взрыва смешался с криками боли и ярости, ржанием лошадей. Взметнулись вверх обломки бревен, камни, человеческие тела. Людей и лошадей разметало в разные стороны. Когда пыль от взрыва улеглась, взору Алексея предстало ужасное зрелище. Вокруг воронки и несколько дальше от нее валялись, как тряпичные куклы, истерзанные мертвые тела и обезображенные трупы лошадей.