был придворный аптекарь Максим Брискорн. Детей у него было как склянок в аптеке, и все они процвели и распространились. Так как они были в дружбе с моим отцом, а некоторые из них и на меня имели непосредственное влияние, то я и опишу всю эту фамилию […] Максим Максимович [брат Федора] был в военной службе и в начале царствования Павла служил майором в Перновском гарнизоне. Жена его, лифляндка, связала из доморощенной овечьей шерсти пару перчаток и послала их при немецком письме к императору Павлу, прося его употребить эти варежки в холодную погоду на вахтпараде. Это наивное предложение понравилось Павлу. Он приказал послать ей богатые серьги из кабинета при письме на немецком языке. Оказалось, что ни один из его статс-секретарей не знал немецкого языка; вытребовали для этого чиновника из Иностранной коллегии, и прислан был коллежский советник Федор Максимович Брискорн. Воспитание его сопряжено с любопытным эпизодом. Перед вступлением в первый брак императора Павла дали ему для посвящения его в таинства Гименея какую-то деву. Ученик показал успехи, и учительница обрюхатела. Родился сын. Его, не знаю почему, прозвали Семеном Ивановичем Великим и воспитали рачительно. Когда минуло ему лет восемь, поместили в лучшее тогда петербургское училище, Петровскую школу, с приказанием дать ему наилучшее воспитание, а чтоб он не догадался о причине сего предпочтения, дали ему в товарищи детей неважных лиц; с ним наравне обучались: Яков Александрович Дружинин, сын придворного камердинера; Федор Максимович Брискорн, сын придворного аптекаря; Григорий Иванович Вилламов, сын умершего инспектора классов Петровской школы; Христиан Иванович Миллер, сын портного; и Илья Карлович Вестман, не знаю чей сын… Обратимся к Брискорнам. Последний из совоспитанников Великого был Федор Максимович Брискорн: он, наравне с другими, поступил в Иностранную коллегию, был секретарем посольства в Голландии и, как я сказал выше, попал в секретари к императору Павлу. Государь иногда жестоко журил его, но однажды, в жару благоволения, подарил ему богатое поместье в Курляндии. При вступлении на престол императора Александра Брискорн был назначен сенатором. Он был человек умный и дельный, но притом странный, скрытный, недоверчивый и мнительный. […] Женился на вдове Струковой. У них было две дочери. Одна замужем за бароном Мейендорфом, другая за Левшиным.
10
Однако муж Ольги Федоровны, Егор Мейендорф, оставался лютеранином. Он возглавлял лютеранскую консисторию в Санкт-Петербурге и даже заказал Петру Клодту памятник Мартину Лютеру, который поставил на высоком постаменте недалеко от своей мызы Кумна в Эстляндии. Благодаря его активному участию, для строительства Эстонской лютеранской церкви св. Иоанна на Офицерской улице в Санкт-Петербурге была выделена значительная сумма из казны, и сам он пожертвовал немало своих собственных денег на эти цели. Интересно, что в его честь был назван в Петербурге бульвар, существующий и поныне. Вот любопытная заметка Алексея Ерофеева из «Вечернего Петербурга» №35 за 28.02.2008 под названием «Бульвар с забытым именем»: «Мейендорфский бульвар был создан в 1877 году местными домовладельцами на собственные средства. Распорядился о его именовании в том же году император Александр II. Бульвар получил имя барона Егора Федоровича Мейендорфа, который заведовал благотворительными учреждениями лютеранской церкви и являлся активным инициатором создания зеленой зоны на одетой камнем улице. Должность барона была весьма почетной, поскольку в квартале между Большой и Малой Конюшенными улицами находятся три лютеранские церкви: немецкая Святого Петра – на Невском проспекте (построена Александром Брюлловым); финская Святой Марии – на Большой Конюшенной (возведена Юрием Фельтеном) и шведская церковь Святой Екатерины на Малой Конюшенной, перестроенная из фельтеновской шведским петербуржцем Карлом Андерсоном. Мейендорфский бульвар известен каждому петербуржцу. Только практически никто не знает, что он имеет такое название. Дело в том, что проходит он посередине Малой Конюшенной улицы. После того как она превратилась в пешеходную зону, а вместо взрослых деревьев на бульваре появились привезенные из-за рубежа липы (которые так и не прижились), в срединном участке улицы стало вообще трудно увидеть бульвар. Между тем названия его никто никогда не отменял, в отличие от улицы, которая с 1918-го по 1991 г. именовалась в честь члена „Народной воли“ Софьи Перовской».
11
Граф Василий Дмитриевич Олсуфьев (1796—1858), умер в Риме, похоронен в Московском Даниловом монастыре, камергер (1830), церемониймейстер (1836), губернатор Московский (1838—1840), действительный статский советник, с 1840 г. – гофмаршал Двора цесаревича Александра Николаевича (будущего императора Александра ІІ), обер-гофмейстер. Получил в 1856 г. графский титул. Его прадед, тоже Василий Дмитриевич, был обер-гофмейстером при Петре Великом. Вот какая история приключилась с его прабабкой во время царствования Петра, которому, как увидим, были не чужды довольно сомнительные забавы: «Замечательно было еще сегодня вот что. Император приказал собраться в здании Сената всем маскам, которые почему-либо не явились туда в прошедшее воскресенье, чтобы исполнить не исполненное ими, т.е. выпить столько же, сколько выпили другие. Для этого были назначены два особые маршала, обер-полицмейстер и денщик Татищев, которым было поручено смотреть, чтобы ни один из гостей, кто бы он ни был, не возвратился домой трезвым, о чем эти господа, говорят, и позаботились как нельзя лучше. Рассказывают, что там было до тридцати дам, которые потом не могли стоять более на ногах и в этом виде отосланы были домой. Многим из них это удовольствие не обошлось без головной боли и других неприятностей. Приказание императора было так строго, что ни одна дама не осмелилась остаться дома. Некоторые хотели отговориться болезнью и в самом деле были больны как сегодня, так и в прошедшее воскресенье; но это ничего не помогло: они должны были явиться. Хуже всего притом было то, что им наперед объявили, что их собирают единственно только для того, чтобы напоить за неявку в прошедшее воскресенье. Они очень хорошо знали, что вина будут дурные и еще, пожалуй, по здешнему обыкновению, с примесью водки, не говоря уж о больших порциях чистой простой водки, которые им непременно предстояло выпить. Добрая маршальша Олсуфьева, родом немка, женщина очень милая и кроткая, до того приняла все это к сердцу, что сегодня утром преждевременно разрешилась от бремени. Когда ей накануне объявили приказание императора, она тотчас отправилась ко двору и всеподданнейше просила императрицу избавить ее от обязанности ехать в Сенат; но ее величество отвечала, что это не от нее зависит, что на то воля государя, от которой он ни за что не отступит. Маршальша, обливаясь горькими слезами, начала представлять, что она не из каприза оставалась в прошедшее воскресенье дома, что уже более недели не выходит со двора, что беременна в последнем периоде и что ей крайне вредно пить и подвергаться дурным от того последствиям. Тогда императрица пошла к императору и умоляла избавить маршальшу на этот раз от обязанности быть в Сенате. Он отвечал, что охотно сделал бы это для нее, но что никак не может, по причине других знатных русских дам, которым немцы и без того уже так ненавистны, что такое снисхождение еще более усилило бы неприязнь к иностранцам. Императрица возвратилась с этим ответом, и бедная маршальша так терзалась во всю ночь, что на другое утро разрешилась мертвым младенцем, которого, говорят, прислала ко двору в спирту. Вот случай, мне известный; кто знает, сколько, может быть, было еще и других подобных?» [Берхгольц Ф. В., фон. Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого, с 1721 по 1725 год. http://gbooks.archeologia.ru/]
12
Дарья Александровна Делицына (1761—1828), внебрачная дочь вице-канцлера князя A.M. Голицына и венгерской графини Клюпфель (в Российской империи не признавалось бракосочетание ее родителей, венчавшихся за границей в католической церкви).
13
Григорий Андреевич Спиридов (1713—1790) с 1723 г. начал служить на флоте волонтером. Плавал на Балтике, в Каспийском и Азовском морях, неоднократно совершал переходы из Архангельска в Кронштадт. Одно время был ротным командиром и преподавал
