2
Черная «Волга» сорвалась с места и потарахтела в сторону леса. Марьян удерживал руль забинтованными ладонями и больше не говорил мне ничего. А я ничего не спрашивала.
Смертельная усталость вдруг навалилась так, что даже солнечные лучи перестали радовать, и я куталась в свое пальто и боролась с подступающим сном. И все-таки я заснула, несмотря на то что нас нещадно кидало, потому что «Волга» с трудом преодолевала любую, даже самую крохотную выбоину в асфальте.
Наконец мы добрались до лесного домика Марьяна, и я, еле разлепив глаза, прошла следом за своим парнем внутрь и наблюдала, как он вынул из деревянной шкатулки свернутые в трубочку старые пергаменты, а потом достал из длинного ящика в коридоре нож, сунул его за голенище высокого ботинка и наконец посмотрел на меня.
– У тебя тоже должно быть оружие, – решил он.
– Я все равно не смогу драться.
– Твой крестик у меня, так возьми хотя бы нож. Только держи его крепче, не роняй.
Торопливо кивнув, я прикрепила к ремню что-то вроде ножен с кинжалом – витая рукоять и короткое лезвие, и мы снова вернулись в черную «Волгу».
Про карты подземелий я знала – Матвей и Марьян рассказали об этом, – поэтому расспрашивать не стала.
Ноябрьский денек вдруг решил порадовать солнцем, и оно выглянуло из-за туч, яркое, желтое, и теперь поблескивало в лужах и наполняло светом последние желтые листья на деревьях. Витрины кафешек радостно сияли, герань в деревянных ящиках все еще цвела красным и розовым, и преображенный городок казался пристанищем счастья и покоя.
Сейчас бы купить кофе и устроиться за столиком у входа в одну из кафешек. Чтобы сбоку был ящик с геранью, а перед глазами – Марьян, счастливый, улыбающийся. Вместо этого мы снова ехали на какую-то битву, хотя я толком не понимала, с кем следует сражаться.
– Ты не станешь убивать Матвея, – решительно заявила я.
Марьян не ответил. Он смотрел на дорогу, и глаза его были прищурены, а губы крепко сжаты.
– Ты не станешь убивать Матвея, – снова повторила я и дотронулась до кинжала на своем поясе.
Рукоятка показалась ужасно холодной, будто стужа из часовенки наполнила ее и осталась в этой витой стали.
– Тебе, наверное, лучше выйти у дома Матвея, – проговорил Марьян, и его голос звучал так спокойно, будто он говорил о походе в «АТБ-маркет».
– Мне лучше быть рядом с тобой, чтобы ты не наделал глупостей, о которых потом будешь жалеть. У тебя только два настоящих друга, Марьян. Это я и Матвей. И тебе надо быть рядом с друзьями, понимаешь? Они хотят разлучить нас, этот Совинский все продумал, чтобы сделать нас врагами. Чтобы мы стали одиночками, боящимися своих друзей. Но этому не бывать! Я буду рядом с тобой, а мы вместе будем рядом с Матвеем. И мы будем доверять друг другу, потому что по-другому нельзя!
Марьян поднял брови – я видела его лицо в салонном зеркале машины – и кивнул.
– Хорошая речь, логичная. Хорошо. Держимся друг друга. Но мне не нравится, что Матвей пытается управлять мной. Он должен был посоветоваться.
– Вот сейчас и спросим его, – ответила я.
Около кладбища Невинно убиенных мы, как всегда, остановились и дальше пошли пешком через лес. Солнце проникало даже сюда, просачиваясь сквозь ветки высоких деревьев и расплываясь на прелой листве яркими пятнами. Марьян взял меня за руку, и мы торопливо зашагали вперед, углубляясь в пронизанный солнцем лесной сумрак. Лес поглощал нас, тишина обступала, словно невидимые солдаты невидимой армии, и меня наполняла жуть.
С каждым шагом я сильнее ощущала опасность. Смерть подстерегала нас повсюду, и мне чудилось, что за каждым деревом, за каждым кустом таится враг. Чудовище или нечистый дух. Или человек – посланец Даниила Совинского, который желает нашей смерти.
Около старой хаты Ведьмака нас встретил петух. Он сидел на заборе – гребешок свешен набок, черно-синий хвост переливается в солнечном свете – и поглядывал на нас глупыми птичьими глазами.
– Матвей завел себе кур? – попробовала я пошутить, но голос мой сорвался, и шутка вышла глупой и неуместной.
А петух, взмахнув крыльями, выдал какое-то хриплое «ко-ко-ко», слетел с забора и заковылял куда-то в кусты, подальше от наших глаз. Мы вошли внутрь – хижина пропустила нас – и увидели Матвея, сидящего за столом.
На голове у него был капюшон черной толстовки, глаза густо подведены черным, а на столе рядом с его потемневшими ладонями лежала старая-престарая книга. Перед Матвеем лежала Желанная.
3
– Вы это чувствуете? – проговорил Матвей, поднимая на нас разноцветные глаза. – Вы должны это чувствовать.
– Смерть, – тихо сказал Марьян. – Мы все чувствуем одно и то же.
– Это черное колдовство, здесь, в лесу, – добавил Матвей ровным голосом.
– Конечно. Ведь ты записал свое последнее желание, Ведьмак.
– Я сделал то, что надо было сделать. Но дело не во мне. Лес полон черного колдовства, и это не мы с тобой и не Мирослава. Зря ты ее притащил. Ей не следует видеть то, что произойдет.
– А что произойдет? – поинтересовался Марьян, приближаясь к столу. – Ты наконец разрушишь вековое проклятие?
– Да, – последовал короткий ответ.
– Ты убьешь меня?
– Я убью того, в кого вселится Выполняющий желания. И нам надо сделать так, чтобы это был не ты. Оказавшись у колодца силы, мы сможем направить духа Желанной в животное, а потом убить это животное.
– С чего ты взял?
– Я прочел старые письма своего предка. Я узнал, как появилась Желанная. Ты, Марьян, на самом деле не принадлежишь к ветви Вивчаров. Ваша семья вообще не Вивчары. Ваш самый первый предок, с которого и началось проклятие Желанной, – это внебрачный сын Юрека Луши. Вы – Луши.
– Что ты говоришь? – нахмурился Марьян.
– Я говорю то, что случилось на самом деле. Желанная – это проклятие ведьм. Желанную придумали ведьмы, но закончил создание книги мой предок, самый первый Левандовский, который стал служить Варте. И только Левандовские могут разрушить проклятие. Это записано в самой Желанной.
– И поэтому ты… – начал Марьян.
– И поэтому я записал последнее желание Ведьмака. Ведь последнее желание Ведьмака должно привести к концу Желанной. Мы это сделаем. Вместе. Как в прошлый раз.
– Я могу тебе верить? – спросил Марьян.
– Всегда. Пойдем. Пусть серебряные крестики станут нашими мечами, потому что нам придется столкнуться с темными силами. И пусть Мирославы с нами не будет.
– Я должна быть с вами! – рванулась я и сердито стукнула кулаком по столу.
– Ты должна быть со своей сестрой, – возразил Матвей. – Помнишь, что случилось с ней во время облавы? В следующий раз соседка может и не помочь. Ты должна выполнить свое дело, а мы свое.
