Вот тут я забросил всю школу фехтования, что давал мне мастер, и стал применять вообще все, что когда-либо использовал или видел. Швырял песок в глаза. Плел вязь клинком, как это делают долгарцы. Рубил прямыми ударами, как тяжелым рассом горцев. Ломал ритм боя, как в уличных драках. Перехватывал спаг обратным хватом, как гладиаторы иногда перехватывали ножи. И все ради того, чтобы услышать:
– Я ожидал большего.
А затем мужчина пнул песок ногой.
Для меня мир замедлился. Уже понимая, что стою слишком близко, чтобы уйти в сторону от облака песка, я спокойно прикрыл глаза. Я не могу отступить, слишком неудобная позиция. Не могу увидеть удар, а значит отразить его. Да и не видя противника, не смогу его зацепить. В такой ситуации остается только слушать сердце. Ведь оно стучит ровно также, как до этого невидимый музыкант бил в барабан.
Развернув клинок, я ударил им плашмя по летящему в меня песку. Я не отклоню его весь, не пробью себе полосу, чтобы песчинки не попали в глаза, а всего лишь отправлю часть его назад. Заставлю противника прикрыть глаза. А сам ударю туда, куда поведет музыка, что ворвалась с ударом сердца.
Вернув клинок в позицию выпада, я подпрыгнул и одновременно с тем, как живот обожгло нестерпимой болью, рука, что была зажата как взведенная пружина, бросила спаг в сторону врага. Вот только я не встретил никакого сопротивления. А меня прямо в воздухе развернуло и впечатало в ставший каменным песок.
Мир снова бежал с привычной скоростью, а я лежал на песке и истекал кровью, глядя в темное небо. Спаг моего противника разорвал мне органы в брюхе, вместо того, чтобы проколоть сердце.
– Достойный ход, – сказал мужчина, глядя на меня сверху вниз, – но все же ты… – внезапно он остановился, медленно поднял руку, коснулся своей скулы и посмотрел на свои пальцы.
На них осталась едва заметная капля крови.
– Ты победил, – даже как-то радостно сказал он.
– Всего царапина, – вытолкнул из себя я.
– Договор был хотя бы на царапину, – уже открыто улыбаясь сказал он, – к тому же, поверь, тебе даже этого хватит, – совсем уж непонятно закончил он, прежде чем меня поглотила тьма.
** ** **
Орк сорвался с места сразу же, как только осознал, что есть шанс добить тварь. То, что она все еще жива, было очевидно шаману так же, как и то, что солнце встает на востоке и садится на западе.
Выпрыгивая из окна, он отдал приказ духам-защитникам тянуть силы из темного, а когда добежал сам, без раздумий опустил топор на затылок монстра. А затем еще раз и еще. Потом в десяток ударов разрубил тело на несколько кусков и быстро распинал их ногами подальше друг от друга. Измененному нельзя было дать ни шанса восстать.
В этом немертвом было очень много силы. Все то, что волку в тоннелях пришлось потратить на Грока, удалось восполнить почти полностью. А кот и кабан вообще были в шаге от того, чтобы перейти на новую ступень своего развития. Только почувствовав, как тварь умерла окончательно, орк-шаман расслабился и выдохнул.
Затем он перевел взгляд на человека и удивленно хмыкнул. Тот еще дышал, хотя было видно, что потерял немало крови. Решая, милосерднее добить фехтовальщика или уже не трогать, шаман подошел ближе и мельком оглядел раны. Вот только насколько же он был удивлен, когда осознал, что практически каждый из этих разрезов был фактической царапиной.
То, что полукровка принял за перерубленные сухожилия, оказалось лишь глубоким ровным порезом. Органы в животе не были повреждены, на груди лишь рассечена кожа, как и на лице. На руке же и вовсе еле сочилась кровь. Видимо, плясун не удержал нож в следствии мощного удара измененного, а пару капель крови орк принял за мощное рассечение из-за разделяющего их расстояния.
Какими бы варварами и дикарями не считали орков, они не были животными. И им не были чужды уважение, благодарность и сострадание. А Грок был поистине благодарен Пляшущему за то, что ему не пришлось бодаться с тварью, а лишь оставалось собирать сливки. Ну и уважение к немаленьким навыкам настоящего мастера присутствовало.
Да и, честно говоря, оставить человека совсем без благодарности было неправильно. Именно поэтому Грок начал готовиться зашивать раны и отпаивать мужчину отварами. Он собирался к следующему утру поставить этого разумного на ноги.
** ** **
В себя я пришел, когда за окном рассветало. С учетом того, что последний раз я встречал первые лучи солнца лежа на земле, а сейчас в кровати, проспал я минимум сутки. Причем находился явно в каком-то доме, но вот только не мог вспомнить, как я тут вообще оказался. Оглядев себя, я обнаружил, что все мои раны были тщательно обработаны и по новой зашиты, но что самое главное, их точно было больше, чем вчера.
Именно это будто пробудило воспоминания о пожаре, бегстве через тоннели и последующем бое с долгарцем, что оказался таким же монстром-мертвецом, как и встреченные мной в деревнях и в Шахтах. А еще странный сон, где я считал себя покойником и мне опять пришлось драться с кем-то.
В этот момент в комнату зашел орк, и я напрягся. Я бы понял, увидь Артура или Симию, но вот незнакомый степняк не внушал доверия. Он, видимо увидев что-то в моих глазах, усмехнулся и заговорил.
Н мне напомнил, что мы с ним впервые виделись, когда нам давали задание на кражу Короны. После пересечься не удалось, но он также, как и я, покинул город через тоннель, и видел бой. Уже после него он перетащил меня в дом и
