class="p1">— Нисколько.
Взгляд Лили сужается на мне. Она снимает джинсовые шорты и мешковатую футболку, обнажая мое любимое бикини, такое же темно-красное, в котором она была в Рио. Вращение ремней едва удерживает полные, гибкие изгибы ее тела. Она светится, словно сброшенная сюда с небес. Все, что я хочу сделать, это добраться до нее, помочь ей гореть ярче и сделать ее счастливой.
Я так влюблен в нее.
— Давай, красотка, иди сюда. — Я иду к ней, но она убегает от меня по пляжу. — Или мне придется нести тебя, как богиню, которой ты и являешься.
— Простой смертный, нести меня ? — насмехается она, опуская ноги в воду.
— Для меня это честь.
Лили идет глубже, прежде чем погрузить голову под воду и подплыть ко мне.
Мы плаваем несколько часов, как будто нет ограничений ни на сегодняшний день, ни на оставшуюся часть лета. Пока ее смех отскакивает от бухты, я тащу ее под один из водопадов, где есть небольшой укромный уголок.
Лили улыбается мне.
— Я читала, что Афродита потеряла здесь любовь всей своей жизни.
Ее голос — яркая мелодия.
— Ладно, болезненна .
— Любовь всегда немного болезненна.
Она проводит пальцами под струей, и мое сердце сжимается от ее слов.
— Я сделал тебе больно, Лили?
— Никогда, Нико. Я не думаю, что ты когда-нибудь сможешь причинить мне боль, но…
В ее зеленых глазах отражается изумруд воды. Она ненадолго отворачивается от меня. — Но теперь я понимаю, что наша договоренность была ошибкой.
— Этого не должно быть.
Мой брат был прав. Мне нужно сказать ей, что я чувствую. Может быть, этого будет достаточно, чтобы она поняла, что мы не временны. Или, может быть, я должен, наконец, показать ей письма и списки, которые я писал в ее дневнике этим летом.
— Лили. — Я тянусь к мягкому наклону ее челюсти, приближая ее лицо к моему. — Потеря тебя уничтожит меня.
Она моргает, вероятно, просматривая запланированные отговорки, которые она припрятала в памяти. — Я тоже не хочу тебя терять, но летние увлечения не вечны.
— У тебя никогда не было летней интрижки. Мои губы пытаются немного приподняться, но гравитация вытягивает их в прямую линию.
Я вздыхаю, изо всех сил пытаясь понять, как разрушить стены, которые она воздвигла между нами.
— Кажется, я знал, что мы не можем быть по-настоящему друзьями еще с прошлого лета, — говорю я. — Я не знал, сколько времени нам понадобится, чтобы добраться сюда, но мне надоело стоять здесь. Я устал притворяться, что это не реально.
Слова вырываются из самой глубокой ямы в моей груди.
Они мучительны и безрассудны.
— Потребовалось десять дней, чтобы правила перестали иметь значение, — продолжаю я. — Еще пара недель, чтобы они совсем исчезли, и…
— Ты прав.
Она останавливает мой поток эмоций, и мы смотрим друг на друга, вода падает вокруг нас.
— Я люблю тебя, Лили.
— Нико, я… — Край ее нижней губы цепляется за зубы. — Я просто…
Мое сердце разрывается в груди. — Нет никакого «просто», Лили.
Мы стоим в своем личном уголке, наблюдая друг за другом. Нижняя губа Лили отвисает. Каждый мой дюйм поглощен ожиданием того, что она может сказать дальше. Зелень ее глаз кажется такой же прохладной, как бассейн с водой, в котором мы стоим.
Нас окружает туман от водопада. Я беспомощно тянусь к ней, и она прижимает мою ладонь к своему лицу.
Я отчаянно целую ее, желая, чтобы самой естественной части нас было достаточно, чтобы убедить ее остановиться именно там, где формировались ее оправдания. Вода, падающая вокруг нас, только усиливает спазмы в моем животе.
Губы Лили устремляются к моим, сочетание ее, меня и наших языков, пока она не отстраняется.
Ни одна улыбка не украшает ее лицо так, как это всегда бывает после нашего поцелуя. Вместо этого она смотрит на меня, почти пустая и истощенная от борьбы. — Нико, я не знаю, способна ли я вообще понять, что на самом деле означает любить тебя в ответ. Я понятия не имею, как позаботиться о себе прямо сейчас, не говоря уже о том, чтобы быть в отношениях.
В первый раз, когда я влюбляюсь, я нахожу такую любовь, которая, я уверен, бывает только раз в жизни, если повезет. И моя любовь оглядывается на меня, пытаясь убедить себя, что она не может быть со мной.
Мои конечности словно замерзли. — Я имею в виду, что такое отношения, если не два друга, которые заботятся друг о друге и ведут себя так, как мы все лето?
Лили убирает с шеи прядь мокрых волос. — Не знаю, Нико. У меня никогда не было здоровых отношений.
— Я тоже, но я никогда не хотел стать для кого-то лучше. Я никогда не хотел держать свой телефон при себе, потому что думал, что важно присутствовать, но без тебя нет подарка. Ты возложил на меня ответственность, и, прежде чем ты что-то скажешь, это не потому, что я хочу измениться только для тебя. — Я отдышался. — Я тоже хочу измениться для себя. Ты заставила меня понять ценность лучшего друга, заботы о ком-то, постоянного, кого-то, с кем я могу поделиться своими приключениями, и кого-то, кто может уличить меня в моей ерунде.
Она отстраняется от меня, увеличивая дистанцию между нами, как всегда. Мое сердце болит.
Лили вздыхает. — Но моя жизнь сейчас превратилась в уродливый беспорядок.
Вот она, с теми же расплывчатыми ответами, которые продолжает использовать, чтобы защитить себя.
Я закончил принимать их.
Я устал рисковать своим сердцем только для того, чтобы она задрожала при виде этого.
— Можешь ли ты назвать мне более ясную причину? — Я нажимаю. — Я заслуживаю того, чтобы понять, почему ты не хочешь дать нам реальный шанс.
Ее нос морщится, но я не могу сказать, какая эмоция затуманивает ее глаза. — Прости, Нико. Я не могу.
— Попробуй, Лили. Пожалуйста . После всего, что произошло этим летом, ты так много мне должна.
Несколько мгновений она наблюдает за мной, а затем, наконец, говорит: — Когда мне было восемнадцать, я обнаружила, что мой первый и единственный парень мне изменяет.
Черт.
Ее признание ложится тяжелым грузом на мою грудь, усиливая и без того спрятавшееся там напряжение.
— Мне жаль. Я… я не знал.
— Как ты мог знать? — Она хмурится. — Его звали Чак, и мы были вместе три года. Я была так беспомощна рядом с ним. Я поддерживала его, пока он учился в колледже, и делал для него все, что мог. Я думала, что это и есть любовь, безусловная и бескорыстная.
