неуверенностью, барон! — вскинулся Кошкин, как будто оскорблённый недоверием молодого человека. — Знали бы вы, сколько раз мне приходилось рисковать своей репутацией, спасая людей нестандартными ходами, благодаря чему я стал тем, кем являюсь. Ваши конкретные действия?
— Откачиваем жидкость, переносим пациента на операционный стол, и я начинаю работу, — пожал плечами Никита. — Главное, вытереть насухо князя и… побрить его грудь.
Они одновременно поглядели на Шереметева, оценивая густоту поросли. Кошкин хмыкнул и взмахнул рукой, подзывая к себе двух крепких ассистентов, следивших за показаниями аппаратуры и подачей питательных веществ в капсулу. Дав им нужные указания, он вернулся к Никите и предложил ему пока подождать в кабинете. Приготовления займут не меньше получаса, не стоит мозолить глаза помощникам своим присутствием.
— Никто не любит, когда начальство сверлит спину зорким взглядом, — пошутил Кошкин, когда они разместились в креслах с бокалами коньяка. — Поэтому я никогда не присутствую при технических процедурах. Ребята справляются и без меня.
— А кто будет брить?
— Медсестра займётся. Вам же не нужно покрывать рунами всё тело?
— Нет. Я создам запирающее заклятие на чистом от черноты месте, а потом будем надеяться на благополучный исход.
— Вам нужен ассистент, Никита?
— Ни в коем случае. Справлюсь один… Ага, вижу в ваших глазах любопытство. Хотите присутствовать?
— Я бы согласился постоять в сторонке, — скромно ответил профессор, оценивая вкус коньяка мелкими глотками. — Люблю наблюдать за работой профессионалов. А вы, Никита, несомненно, к таким относитесь. Но я не знал, что вы рунолог.
— Нет-нет, я — артефактор, а руны изучаю в свободное время.
— Свитки, которые стали популярны в Петербурге и Москве, изготовлены на основе рун?
— Да. Однако же рунология не входит в сферу моих интересов.
— Тем не менее вы хотите рискнуть, — задумчиво произнёс Кошкин, допивая коньяк. — Чёрт его знает, может и получиться.
— Будем на это надеяться, — кивнул Никита. — А где Оля?
— Она отдыхает. Представляете, всю ночь следила за состоянием князя. Мне пришлось выгнать её из палаты, иначе бы свалилась от усталости. Спит в ординаторской.
— Вы, я гляжу, освоились здесь, — волхв усмехнулся.
— Хотелось бы поскорее начать работу в Центре, — признался профессор. — Как мальчишка, в ожидании чуда.
— Осталось немного, потерпите.
В дверь постучали. Один из ассистентов просунул голову в щель, не заходя в кабинет:
— Артём Данилович, пациент готов. Можно начинать процедуры.
Шереметева перенесли на операционный стол, и сейчас князь лежал на нём, плотно закрыв глаза. Он так и не приходил в сознание с той минуты, как оказался на больничной койке Императорской клиники. Кома, как ты её не называй, остается комой, и поэтому Никита особо не волновался, что князь преподнесёт сюрприз в процессе работы.
Он откинул простыню до самого живота и внимательно оглядел поле своего будущего творчества. Лишённая растительности грудная клетка выглядела чересчур впалой. На белой коже чернильные щупальца выглядели куда хуже, чем казалось вначале. Но они ещё не дотянулись до живота, и чистого места было достаточно.
Достав листок с эскизом, волхв без всякого пиетета положил его на грудь князя, достал стило и на мгновение задумался, словно решался на отчаянный шаг. А потом склонился над вытянувшимся Шереметевым и коснулся кончиком магического «карандаша» холодной кожи. Стило заскрипело, выдавливая на ней первые резы.
По ушам ударило ультразвуком, и Никита отпрянул в сторону, прижав ладони к голове.
— Что с вами, Никита? — воскликнул Кошкин, обхватив за плечи молодого мужчину. — Что случилось?
— Вы ничего не ощущаете, профессор? Какие-нибудь посторонние звуки?
— Нет, абсолютно ничего, — лицо Целителя удивленно вытягивается. — Ментальный удар?
— Скорее всего. Эта гадость сопротивляется как живое существо, — Никита снова подошёл к столу. — Атакует меня пси-волнами. Ладно, деваться всё равно некуда. Надо работать.
Стило вновь коснулось кожи и заскрипело, выдавливая острым кончиком одну резу за другой. Никита вовремя поставил щит от проникновения чужой силы, но даже в таком положении непонятная субстанция, поразившая Шереметева, атаковала с помощью акустических волн, бивших в мозг как обезумевшая птица, пытающаяся найти выход из закрытой комнаты, но каждый раз наталкивающаяся на препятствие. Никита сжал зубы, и не обращая внимания на атаки, продолжил переносить эскиз с бумаги на тело князя. Сначала «терс», как символ примитивной силы, нужной для подпитки всей комбинации, потом быстрая связка с руной «рейд», как движение и порядок. Стило вырисовывает снежинку, обозначающую руну «хагал». Это мост между мирами, дающий надежду человеку, застрявшему на низших уровнях. Князя надо выводить в материальный мир, пока он там окончательно не потерялся. Руной «петра» завершается рисунок, дающая прочность и стабильность вещей.
Никита уже не обращал внимания на бьющий в уши визг; а может, своими действиями он блокировал некротические процессы, лишая их силы. Работая вдохновенно, трудно ощущать реальность окружающего мира. Рука его подобно руке хирурга со скальпелем летала по животу и груди Шереметева, выписывая картину здоровья и живительной энергии, показывая их направление от сцепленных друг с другом рун. Закончив рисунок, волхв на мгновение задумался и коротким росчерком стила соединил руны жизни и смерти единственной чёрточкой. Это была та самая гарантия от будущих проблем. Несведущий никогда не разберётся в начертании сложной схемы, а через полгода татуировка исчезнет, оставив астральный след. Если затея сработает, князь будет жить долго, но не настолько, чтобы Сашка Шереметев потерял терпение.
— Всё, — Никита выпрямился и посмотрел на свои пальцы. Они слегка подрагивали. Энергии, которой он влил в татуировку, хватило бы для освещения высотного здания «Изумруда». Лишь бы не напрасно.
— У вас кровь из ушей идёт, — тревожный голос Кошкина помог Никите вернуться в реальность. — Позвольте помочь.
И вправду, белый халат на плечах алел потёками крови. Её было немного, но от помощи профессора Никита не отказался. Кровотечение прекратилось, осталось лишь промыть перекисью водорода ушные раковины, а потом Артём Данилович использовал свои навыки Целителя, восстановив незначительные повреждения слухового аппарата мягким магическим воздействием.
— А что теперь? — кивнул Кошкин на лежащего князя, которого ассистенты уже успели укрыть простынёй и ждали распоряжений. — Обратно в капсулу?
— Думаю, не стоит, — качнул головой Никита. — Не вижу смысла. Если моя идея оказалась неверной, Шереметеву уже ничего не поможет. Мы же видели, что некротические проявления продолжали расширяться даже в «бульоне».
— Логично и верно, — поддержал его Кошкин. — Сам
