На дно постелили одеяла, а на «крышу» сверху навалили мусор. Воняло это все немилосердно, но…
Да и плевать! Если нет выбора, и так извернемся. Вот Милия…
Лиля плюнула на все, и закутала и женщину, и новорожденного как могла.
– Милли, держи его у груди, заплачет – всех подведем.
Милия кивнула.
Какие там фанаберии, какие протесты? Чтобы спасти детей, она бы и в нужник нырнула, а тут почти что комфорт и удобства. Там еще несколько человек рядом сопело, но разговаривать было некогда. Да и не о чем.
Берта вздохнула, но полезла. Ей пришлось тяжелее всего, и толстая, и возраст, опять же… но влезла, подгребла к себе Эдуарда и Корина, и кивнула.
– Лежим. А сейчас, ребята, я вам сказку расскажу…
Говорила она тихо-тихо…
Лиля крепко держала Милию за руку, между ними лежал новорожденный Гардвейг, и обе молились только об одном.
Хоть бы получилось.
Хоть. Бы. Получилось.
***
Гэл набросал на телеги еще мусора, загадив их окончательно, подкинул несколько лопат жирной черной грязи, которая успешно лидировала на улицах Кардина, пополам с нечистотами, кинул завершающим штрихом дохлую кошку – и кивнул своим.
А кому он еще мог такое доверить?
Кстати и не удивительно будет, мусорщики – мужики крепкие. В их ремесле иначе и нельзя, помахай, поди, лопатой…
Основательные ребята. Серьезные.
Тут главное с ними не сцепиться, иначе прости вся маскировка. Но тут у Гэла тоже был свой вариант.
Вирмане тронули коней, телеги заскрипели колесами по мостовой, к Мусорным Воротам.
Да, были и такие. Куда-то же надо вывозить нечистоты? Вывозили за город…
Ладно. Сейчас главное вырваться из ловушки, в которую превратился Кардин, а уж потом разберемся…
Им повезло.
Они подъехали к мусорным воротам первыми. Стражники, позевывая, открыли им, и отправились досыпать в караулку. А чего тут корячиться? Мусор проверять, что ли? Или с этим плесневыми краюхами разговаривать?
Вот еще!
Везут – и пускай везут!
Гэл облегченно перевел дух.
Да, они как могли изображали забулдыг, и грязи на себя и на телеги наляпали, и коней основательно изуродовали, но вдруг бы нашелся наблюдательный тип? Но… любой переворот обычно начинается сверху вниз. Сначала разбираются с королями, а уж потом доходит очередь до мусора. Как правило – последняя очередь.
Пока еще не дошла. И Гэл этим ничуть не огорчался.
***
Мусорный Овраг тянулся на несколько перестрелов, насколько видел Гэл.
Да, вот так и бывает.
Прекрасные строения и творения человеческого разума, великолепный мост через реку Дин – и вот эта кардинская свалка. Воняющая так, что мухи на подлете дохнут и лапками кверху падают.
Им, впрочем, перебирать не приходится.
Гэл стукнул по телеге.
– Ваше сиятельство, вы как?
– Не дождетесь, – послышался голос. – Проехали ворота?
– Да.
– Фууу…
– Дальше куда?
– Гэл, ты знаешь, где находится Летний дворец Гардвейга?
– Ну… примерно.
– Вот туда нам и надо попасть.
– Тьфу, Холош…
– У нас есть другие планы?
– У нас – нет. Может, у мастера Сальси?
– А ты спроси, не поленись, – посоветовали почти что загробным тоном из-под груды мусора. Только сильно о Милли не распространяйся, сам понимаешь.
– Чай, не дурак.
– Знаю.
***
Томас Конкор с удивлением поглядел на записку, запечатанную личной печатью ее сиятельства графини Иртон. Видел он и герб, и само кольцо, и почерк ее знал…
Но с чего бы графине ему писать?
Он сломал сургуч.
Строки прыгали так, словно писала их графиня в жуткой спешке. Да так и было, каждая минута пошла в счет, когда Гэл явился, писалось чуть ли не на ходу…
Гардвейга убили, в городе бунт.
Спасайтесь, пока есть время.
Лилиан Иртон.
Коротко и по делу.
Сначала Томас не поверил своим глазам. Перечитал, строки не изменились.
Потом не поверил написанному. Перечитал, все равно не помогло.
А потом плюнул на все.
Никого из господ еще не было, не вернулись с бала. Да и пусть.
В королевском дворце и правда неспокойно, так что… пусть его потом хоть повесят, а он за своих людей отвечает. Оправдание у него есть, записку он у сердца сохранит, чтобы надежнее…
И Томас принялся распоряжаться, как всю жизнь командовал в своем обозе.
Спокойно, вдумчиво, без лишней суеты…
Когда спустя полтора часа отряд наемников Робера решил полюбопытствовать, что там интересного, в ативернском-то посольстве, людей там уже не осталось.
Ценностей…
Хозяйственный Томас выгреб что смог.
Ну, не ковры, понятно, и не одежду, но переписку, посуду, личные вещи… оставлять, что ли? Да не дождетесь! Коней – и тех умудрился увести, не оставлять же всякому отребью – аварца! Это уж вовсе уму непостижимо!
Так что и поживиться наемникам было нечем, и расспросить некого… а герцог плевался ядом, что тот дракон. Э-эх…
***
Четыре телеги медленно ехали вдоль мусорного оврага.
Гэл решил, что самый их путь – по проселочным дорогам, потише, поспокойнее… маскировку никто не снимал. Везут мужики телеги с мусором, и пусть везут. Тут добром не разживешься.
А вот если у них в телегах малым не двадцать человек, да эввиры, да с имуществом… ох, не избежать тут неприятных вопросов. И не отбиться даже.
Младенец вел себя, как чудо-ребенок. Просыпался, кряхтел, ему на ощупь меняли куски одеяла, все равно его отходы ничего к окружающей вони не добавляли, Милия кормила его, и он опять засыпал.
Берта умудрилась убаюкать мелких, да они и сами за эту ночь умаялись, и поспали мало. Не то, что в телеге, на гвоздях уснули бы.
Мастер Сальси решил отправляться пока к Летнему Дворцу.
Понятно же, там и отмыться дадут, и как-то организоваться можно будет… нет, вирмане в любой момент готовы были отдать им три телеги из четырех и попрощаться, но как-то спокойнее с ними было. Уютнее.
Да и графиня распорядилась вполне уверено. А учитывая, что начнется в городе…
