могли свободно спускаться на этот проспект только со второго курса. Маме она купила оберег-шарм «Макошь» на ее браслет; папе новенькую зачарованную лупу для осмотра археологических артефактов, так как на его старой пошла трещина; бабушке новый пуховый платок известных мастеров.
Даже Персею Мирослава купила расписной синий с белой вышивкой гамак, который повесит на свою кровать в школе, чтобы ворон не валялся у нее в ногах, а спал на своем персональном спальном месте.
К тому же, ей казалось, что вальяжно качаться и брать от жизни все — это было как раз в его стиле! Подайте только стакан со свежевыжатым березовым соком и киньте туда трубочку, а еще отойдите подальше, ироды, не загораживайте солнце! Ну или лампу! Ну или свечку! Да отойди ж ты прочь, окаянный!
Но прежде, чем дойти до заветных подарков, предназначенных ей, девочка, улыбаясь от своих мыслей, кинула взгляд на стол.
Там лежал свежий выпуск газеты «Славянский вестник», свернутый в трубочку и перевязанный тонкой веревкой. Персей подлетел ближе, садясь на плечо.
— Год новый, а я все еще старый, — прокаркал ворон, противно похихикивая. Но говорил он тихо, может, просто голос сорвал от ночного пения?
— Твой подарок под елкой, — Мирослава почесала ворона по холке и схватила газету.
Что ж, на первой полосе была фотография того самого политика, вещавшего от имени славянского магического правительства. Черноволосый, с недлинной аккуратной бородой, взгляд строгий, будто прожигающий. Она уже хотела перелистнуть, но глаза наткнулись на имя… Борислав Мстиславович Полоцкий, император Магической народной империи.
— Полоцкий?! — ошарашено прошептала девочка, и ее осенило. Ну конечно! Мало того, что Яромир, впрочем, как и Владимир, его средний брат, были сильно друг на друга похожи: такие же черные курчавые волосы, острые черты лица и черные, как смоль, глаза. Так и сам Яромир когда-то ей рассказывал, что его отец в ведьмаговском обществе «какая-то большая шишка». Но Мирослава и подумать не могла, что он император. Это же приравнено к президенту, да?
— Император Полоцкий, папаша твоего дружка-волколака, — каркнул Персей, тоже заглядывая в газету.
Пол у девочки под ногами перестал казаться твердым, и она села на стул. Теперь ей стало понятно, почему все очень странно лебезили перед Яромиром, почему София так жаждала его внимания и почему все разом вдруг решили склонять голову и перед ней, Мирославой, как только поняли, что ее связывают какие-то отношения с Полоцким-младшим. Но почему никто ей не сказал, из какой он семьи?! Его называли молодым князем, но могла ли она догадаться, почему именно?!
А еще, возможно, она поняла, что причиной их недодружбы было не только проклятье друга. Яромир не просто боялся, что сможет причинить ей вред, но и скорее всего, понимал, что Мирослава ему не ровня.
Когда мысли чуть осели в голове, переставая гудеть, словно рой диких пчел, яриловка ради интереса пролистнула следующую страницу, и ее челюсть отвисла уже в который раз. «Очередное нападение в школе ведовства Ведоград» гласил заголовок. «Елена Олеговна Даль, ученица общины дажьбога была найдена почти полностью обескровленной вблизи зачарованного леса в ночь проведения новогодней елки. Состояние колдуньи среднее, однако медзнахари пока не дают никаких гарантий…».
Мирослава зажала рот рукой, дабы ни единого звука не вышло из него без ее воли. Она вспомнила темноволосую девушку в длинном, молочного цвета платье, которая сама подошла к ней познакомиться. Ее же упоминала Астра в день, когда сама же нарвалась на ссору с Вершининым. Кузнецова говорила, что Ваня гуляет каждую неделю с новой девушкой, а сейчас происходит нападение на одну из них…
Свернув газету, яриловка засунула ее под пижаму, когда услышала шаги в коридоре. Не надо, чтобы родители и бабушка знали об очередном нападении, иначе не видать ей больше Ведограда.
— С новым годом, душенька моя! — ворвался в гостиную Михаил Иванович, чья рубашка была застегнута через одну пуговицу. Он обнял дочку и чмокнул ее в светлую макушку. — Хорошо погуляли, да? — улыбнулся мужчина, почесывая отросшую бороду. Тут в помещение зашла и бабушка, неся на тарелке высокую стопку пышущих жаром блинчиков. В центре верхнего лежал кусочек маслица, растекаясь ароматной жирной лужицей.
— Уже проснулись? — лукаво спросила Серафима Николаевна, будто совсем не ожидала, что ароматы ее стряпни и звонкое громыхание кастрюльками на кухне кого-то разбудят. — Где Ольга, Миша?
— Прихорашивается, — как котяра улыбнулся папа и потянулся включить электрический самовар.
Тут же вихрем в гостиную ворвалась мама в шелковой бордовой майке и широких пижамных штанах, поверх был накинут халат до щиколоток, чьи полы взмывали вверх от каждого ее резкого шага.
— Откуда у нее было столько энергии? — читалось в глазах каждого находившегося в зале.
— Какие вы ранние пташки, Морозовы! А-а-а, вот в чем дело — кинула она взгляд на стол, — волшебные блинчики Серафимы Николаевны.
Женщина приобняла свекровь, а затем ринулась к дочери, захватывая ту в поистине «медвежьи» объятия, несмотря на свою миниатюрность. Схватив верхний блинчик, она свернула его, чуть подула и целым засунула в рот, застонав от удовольствия. Обычно мама постоянно сидела на диетах, но в приезды Серафимы Николаевны ела все ее угощения, за что потом очень себя корила, вставая на весы. — Непонятушки, а что, подарки еще никто не открывал?
Все воззрились в сторону елки, где одиноко лежали кучкой подарки и свертки.
— Я открою потом, — начала вставать со стула Мирослава, прижимая к себе спрятанную под пижамой газету.
— Э, нет, дамочка! Я что, зря все эти коробки в подарочную бумагу засовывала? Бегом! — накрашенным красным ногтем указала Ольга на подарки. Девочка все-таки встала и подошла ближе, незаметно заправляя газету под резинку штанов. Она раздала каждому их подарки и принялась распаковывать свои. Несколько минут слышалось шуршание бумаг и восторженные вздохи, а Михаил периодически отхлебывал чай из блюдца, как он всегда делал.
Сама Мирослава снимала обертку с первой небольшой и плоской коробочки. Мама как-то странно притихла рядом, видимо, подарок был от нее, об этом говорила немного мятая обертка, какого цвета можно и без подсказок догадаться. Женщина уселась на стул и даже чуть покачивалась в нетерпении, пока дочка сверкала своими перстнями, срывая бумагу. На свет показались билеты.
— Петергоф? Едем на экскурсию? — удивилась девочка. Они давным-давно были на территории Нижнего парка, но внутрь Большого дворца тогда так и не пошли. Мама активно закивала.
— Но перед этим шопинг! — взвизгнула она в предвкушении, а Мирослава театрально уронила голову на стол, постанывая. — Не ной, дочь моя, ты вон как вымахала! Что-то ты больше смахиваешь на старшеклассницу уже, а не на тринадцатилетнюю
