догоняй, магистр. Быть может, ещё когда-то увидимся. А может, и нет. В любом случае, мы в расчёте, Син.
С этими словами он рассыпался на множество осколков летучих мышей и вылетел прочь через окно башни.
Я подошёл к нему. Высокий проём с арочным верхом, за которым открывался вид на Академию.
Выглядела она ужасно — последствия жестокой бойни. Местами пылало зелёное пламя. Повсюду виднелись прорехи в стенах, многие места почернели от копоти, а в дыру над городом уходил чёрный дым от пожаров.
Чужая боль была буквально разлита в воздухе.
Сделав шаг из окна, я полетел в сторону сердца Доминиона.
В нос ударил запах гари, а по эмпатии — кромешным отчаяньем.
Чем ближе я был к Стержню, тем больше видел признаков жестокого боя могущественных существ. И от этого становилось сильно не по себе. В бою я видел много оповещений о гибели, но тогда было не до того.
Кто там… Заркфейн, Илос, Луксор… кто-то из моих ещё точно. Но уже не помню а в логи лезть… пока не хочу. У самой башни на взлётной площадке, искорёженной столкновением высших сущностей, лежало множество обугленных трупов. Суетились маги, но их было совсем немного.
Я приземлился на самом краю, обратился собой и медленно побрёл внутрь академии. На меня никто даже внимания не обращал. Да и я сам уткнулся себе под ноги.
Главное, концентрация на дыхании. Вдох. Выдох.
Не думать.
Ни о чём не думать.
Просто делай верные вещи, Син.
Не раздумывая, делай.
Статус: отчаянье пустоты.
О, а вот и ты. Конечно, ну а как же иначе? Больше Ласка меня не защищает, и на меня снова действуют все прелести статуса принца безумия. Но пока я концентрировался на дыхании, я был относительно безопасен для остальных.
Губы сами собой начали по кругу повторять молитву божественного покоя.
— Да обретёшь ты покой в объятиях её… Да обретёшь ты покой в объятиях её… Да обретёшь ты покой в объятиях…
— Порадуй меня, и ты получишь свои обнимашки. Но их нужно заслужить. Ничего не должно доставаться просто так, не находишь? Или ты думаешь, радость в мире бесконечна? Если хочешь быть счастлив, будь готов отобрать счастье у других. Это жестокий и хитрый мир.
— Заткнись. Да обретёшь ты покой…
Нога уткнулась во что-то мягкое.
Я посмотрел вниз и увидел искорёженное в агонии лицо магистра Илии. Похоже, она умирала медленно и очень мучительно.
Остановившись, я замер, уставившись в её полные боли остекленевшие глаза. Половина её тела была уничтожена то ли огнём, то ли кислотой.
Присев рядом, я активировал целительную связку навыков. Призвал из инвентаря металлический барабан волчьего посланника и с его помощью быстро нашёл и приманил растерянную душу девушки. Затем восстановил тело и привязал её к нему.
Всё было проделано на автомате.
Внутренний диалог — злейший враг. Нельзя позволять раскрывать ему рот. Нельзя позволять себе думать о том, что сейчас не важно. Я продолжал повторять себе под нос молитву, иногда добавляя к ней «заткнись» для самого себя, голосом абсолютного зла, советующего мне сорвать злость на раненых и добить здесь всех.
Наверное, со стороны я сейчас похож на того безумного портальщика, как там его, забыл. Который всё время бубнил себе всякий бред под нос.
— Явился, ублюдок… — с презрением в голосе процедил кто-то рядом со мной.
Я с трудом уставился на плывущий образ существа в бело-бирюзовой одежде и вычурной броне тари.
— Лииндарк… — с трудом вспомнил я.
— Он нас обзывает. Давай оторвём ему ноги с руками и превратим в червяка? — пронеслось в голове. — Будет забавно!
— Заткнись… — тихо прошептал я.
— А что? Почему он жив, а Ласка нет? — добавил внутренний голос. — Почему здесь так много живых, когда её больше нет? Они все виновны. Мир не имеет права существовать после её смерти. Мир, который допустил всё, что произошло.
— Ты чудовище, Син. Я должен был убить тебя ещё у храма этой твари, — с ненавистью процедил волчий посланник.
— Лиин… — с трудом выдавил я из себя. — Её зову нельзя противиться…
— Заткнись! Ответь на простой вопрос, гребаный ты мудак, чем была плоха Маэ? Чем это заслужила Рин? Проклятие бездушному богу, это самое светлое существо из всех, кого я встречал в этом поганом мире! И она выбрала тебя!
Волчий посланник схватил меня за ворот инквизиторской мантии.
— Лиин… тари не могут идти против своей природы…
— Засунь себе в задницу свои сраные оправдания! Где те разумные, которых ты поклялся защищать, Син? Где твой Орден Звездного Зверя? Кому ты принёс всё это в жертву⁈ Назови хотя бы одну причину, по которой я не должен тебя убить прямо сейчас, ублюдок!
— Ты… ты прав во всём, я заслужил смерть. Наверное, ты в своём праве.
Волчий посланник перехватил оружие в виде диска с зазубринами лезвий и прижал его к моей шее. Одинокая капелька крови сползла на оружие и быстро понеслась к сиинтри.
— А знаешь, что, Син? Ты так легко не отделаешься, — отводя оружие и брезгливо стряхивая кровь, выплюнул посланник. — Твоя Ласка, делящая тело с бездушным богом, ведь тоже от тебя отреклась, верно? Так живи с этим всю оставшуюся жизнь, пусть тебя сожрёт чувство вины и ненависть к самому себе!
Я почувствовал слабый укол эмпатии. Повеяло растерянностью и непониманием.
Переведя взгляд вниз, я увидел с трудом приходящую в сознание Илию. И не только ей так повезло — магия сама нашла себе место в других телах и все, кто мог, откликнулись на зов, возвращаясь в регенерирующие тела. Им будет больно, очень больно, но по другому никак.
К тому же, многие похоже были обращены в пепел, были сожраны или упали с острова Стержня вниз.
Волчий посланник молчал.
Я медленно стронулся с места и побрёл в сторону башни.
Препятствовать мне он не стал. И больше не сказал ничего.
Эх… я должен был просто согласиться с Харо Пустынным. Быстрая и безболезненная…
Сверху спикировала тень и рядом со мной приземлилась пещерная мантикора. Я удивлённо посмотрел на зверя, а тот упрямо шагнул ко мне и ткнулся большим мокрым носом в лицо, едва не сбивая с ног.
Самое преданное существо, ставшее важной частью моей семьи, привстало на задних лапах и принялось вылизывать меня шершавым языком.
Будто очень грубой наждачкой отшлифовали.
— Остынь, Искра, я пока не собираюсь помирать. Пустота меня всё равно не отпустит.
Зверь снова уткнулся в меня мокрым носом, прошёл рядом и мелко задрожал выгнувшимся трубой хвостом.
У самого входа в башню сидел Сайрис, прижимая руку к болезненной ране в боку.
— Син, ты жив? Надо же! Выходит, мы с тобой теперь своего рода коллеги, хехе.
В нос ударила смесь алкоголя и химический запах
