Моисею казалось такое и раньше, и Бог всякий раз указывал ему путь. Укажет и теперь.
Какой-то шум… Вроде как женский голос где-то неподалеку. Моисей замедлил шаг и остановился, внимательно прислушиваясь.
Вон там.
Повернулся на голос и опять зашагал по почерневшей земле, а его преданные последователи потянулись следом.
Когда лес расступился и Моисей увидел Дилайлу и Абихейл, это его ничуть не удивило.
Те сидели на большом камне посреди поляны, и их лица были обращены в его сторону. Они услышали, как он приближается. Но спрятаться было негде.
– Ну здравствуй, Абихейл, – произнес Моисей, выходя на открытое пространство.
Похоже, они были готовы сорваться с места, поэтому он быстро добавил:
– Если кто-нибудь из вас попытается уйти, Ричард пристрелит вас.
Дилайла была явно напугана. Она еще крепче обняла свою дочь – девочку, душа которой уже давно должна была обретаться на небесах. Та спрятала лицо на коленях у матери. У Моисея перехватило дыхание. Три десятка лет назад он не раз видел, как мать Абихейл точно так же обнимала свою дочь. И вот теперь все они здесь…
Абихейл, в отличие от Дилайлы, не казалась испуганной. Вид у нее был настороженный, но спокойный.
– Надо же, – отозвалась она. – Какая приятная неожиданность.
Несколько секунд никто не произносил ни слова. Ричард двинулся вперед, и Абихейл напряглась в ответ. Но Моисей схватил Ричарда за руку, удерживая его. Рано или поздно все это должно было закончиться. Однако он хотел, чтобы Абихейл поняла.
Моисей прочистил горло.
– «Наставь юницу при начале пути ее: она не уклонится от него, когда и состарится»[39].
– Это еще из какой книги? – спросила у него Абихейл.
– Притчей Соломоновых. – Он улыбнулся ей.
– А там и вправду «юница» и местоимения в женском роде? Она не уклонится?
– Вообще-то нет, – признался Моисей. – Я внес небольшую поправку.
Абихейл улыбнулась в ответ, хотя и с несколько озадаченным видом.
– Могу тебя понять… Хотя не знаю, насколько это применимо в нашем случае. Не думаю, что ты хотел, чтобы я пошла таким путем.
– Дело не в том, чего я хотел, – сказал Моисей. – Речь о том, чего хотел Бог. Будь на то моя воля, меня давно не стало бы вместе с остальными членами нашей Семьи.
Абихейл нахмурилась.
– А по-моему, это был исключительно твой собственный план. Ты приказал всем собраться в столовой. А потом велел мне сказать полиции, что нас было шестьдесят два человека. Чтобы все решили, что ты тоже погиб.
– Нет! – горячо возразил Моисей. – Это никогда не входило в мои планы. Я рассчитывал, что мы уйдем все вместе. Но в тот день я услышал могучий голос внутри себя. И он молвил, что мне нужно остаться в живых.
Он вдруг так живо вспомнил тот день… Как спланировал пожар, а потом этот внезапный, ужасный, мучительный страх. Страх настолько сильный, что мог исходить лишь от Бога.
– Он сказал, что тебе нужно остаться в живых?
– Да. И вот тогда мне и было Откровение. Что я могу и дальше исполнять Божью волю, как он и хотел, если полиция решит, что я погиб.
– Если полиция решит, что ты погиб?
– Я ушел, спрятался и выждал, – печально произнес Моисей. – И как думаешь, сколько?
Абихейл пристально посмотрела на него, после чего ответила:
– Три дня.
Он ласково улыбнулся ей.
– Именно так. «И что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию»[40].
Когда Моисей произнес эти слова, ветер усилился, завывая у него в ушах. Огонь взревел в ответ.
Подступая все ближе и ближе.
Глава 69
Когда он стоял перед Эбби, в своей развевающей по ветру тунике, а огонь позади него разгорался, словно услышав его слова, ей пришлось всеми силами загнать подступивший ужас куда-то глубоко внутрь. С лица у нее по-прежнему не сходило выражение, говорящее о любопытстве и заинтересованности. И немного о восхищении – это имело большое значение для Моисея. Но если б он увидел страх, все было бы кончено.
Ей требовалось заставить его говорить.
Федералы или пожарные скоро будут здесь. Пока Моисей говорит, а она слушает, никого не застрелят. Никто не сгорит.
Это не должно быть так уж трудно. В конце концов, если Моисей действительно что-то любил, так это поговорить. Она часами слушала его проповеди перед ужином, пытаясь не обращать внимания на урчание в животе. И теперь должна была продолжать делать то, что у нее получалось лучше всего. Задавать вопросы, повторять за ним его слова, просить его кое-что объяснить… И держать свой страх в узде. Почему ее сердце вдруг забилось так быстро? Почему, когда он процитировал эти строки из Библии, она ощутила неодолимое желание броситься в бегство?
– Как же вышло, что ты основал церковь Братства Лилии? – спросила Эбби.
Моисей опять улыбнулся и принялся рассказывать о том, как к нему рекой потекли деньги. Как люди были счастливы следовать за ним. Эбби продолжала засыпать его вопросами. Как? Почему? Вопросами, на которые не было коротких ответов – которые заставляли его продолжать. Она посмотрела на огонь, который постепенно окружал поляну. Даже участок, залитый водой с самолета, опять понемногу разгорался. Скоро пламя охватит их со всех сторон.
Достаточно ли велика эта поляна, чтобы уберечь их от огня? Эбби глянула на сухую траву и кусты вокруг. Да уж, огню тут явно есть чем поживиться…
Опять гул самолета. Ее глаза метнулись вверх, к мигающим огонькам, проплывающим над лесом. Моисей примолк и, нахмурившись, проследил за ее взглядом.
– Я помню ту цитату из Библии о лилиях, – быстро сказала она. – Так вот откуда у тебя идея названия церкви? Как там? «Посмотрите на полевые лилии, как они растут…» Э-э… – Она сделала паузу, ожидая, что он подхватит эту цитату.
Но Моисей этого не сделал. Вместо этого оглянулся на разгорающийся огонь. А потом опять посмотрел на нее.
– Можем поговорить об этом позже, – сказал он. – Нам нужно идти.
– Идти? – Она недоуменно уставилась на него. – Куда идти?
Моисей вытянул руку к лесу позади нее.
– Я не хочу, чтобы мы останавливались. Все мы.
– Но… огонь по-прежнему распространяется. Это самое безопасное место.
Он с жалостью посмотрел на нее.
– Мы не станем дожидаться тут твоих друзей. Мы идем в лес. И закончим так, как этого хочет Бог.
– Ты хочешь, чтобы все мы сгорели заживо?
– Ты что, не слушала меня? Дело не в том, чего хочу я. Речь о том, чего хочет Бог.
Она уставилась на него, в его безжалостные глаза, и увидела в них то выражение яростной
