улыбалась кенийской девушке напротив. Ее улыбка окрасила мое утро в цвета, которых я не заслуживал, сделала их яркими после ужасной недели без нее. Мне нравилась ее новая компания. Я обратил внимание на то, как она увеличила дистанцию между собой и Священным морем, а также погрузилась в рутину здесь, в своем родном городе. Фэллон Гримальди всегда принадлежала этому месту, так же, как она принадлежала мне.
Последние несколько недель, проведенных с ней, отвлекли меня от моих обязанностей. Феникс был прав, но Джон тоже был прав. Я выбрал Фэллон с тех пор, как впервые увидел ее. Но единственный способ быть с ней так, как она того заслуживала, — это снять проклятие, чтобы Орден больше не видел во мне угрозы.
Фэллон улыбнулась по другую сторону окна. Ее рука прикрыла рот, и я выпрямил спину, вытянув пальцы вдоль тела. Жар пронесся внутри меня в тот же момент, когда ветер со свистом пронесся по переулку, и существо в моей груди закричало — истекло кровью!
Я никогда не говорил ей, какой красивой я ее считаю. Какой красивой она была для меня, это было обезоруживающе. Я никогда не говорил ей всего того, что должен был сказать, потому что думал, что если я не скажу ей, это даст мне больше времени. И мне было страшно. Я никогда ни в ком не был хорош, и, несмотря на это, она всегда возвращалась ко мне. Так или иначе, я был хорош во всем, что касалось Фэллон.
Мой взгляд скользнул по Городской площади, задаваясь вопросом, заметил ли ее кто-нибудь так же, как я. Кейн и Маверик шли по другую сторону беседки в сторону мэрии. Адора Салливан стояла за дверью бутика и махала им, обводя взглядом площадь. Джаспер Эбботт растянулся на лужайке, глядя в утреннее небо и рассказывая о баньши, сиренах и старых сказках. Три старушки сидели на скамейках перед беседкой, наверняка сплетничая о Фэллон до сих пор или заметив исчезновение Ривер, распуская слухи.
Мой взгляд метнулся к мэрии, где мистер Прюитт болтал с разгневанной Айрин на ступеньках, лицом к Бобам. В его тени стояла Кэрри Дрисколл в широкополой плетеной шляпе от солнца, ее глаза были скрыты за большими солнцезащитными очками. Эгоистичный гнев закипал, просто глядя на нее, на то, как она застукала меня с Фэллон, как она разлучила нас.
Затем ее голова повернулась ко мне, и я скользнул в тень.
Фэллон
«Это наш любимый месяц в году, и поэтому начинается обратный отсчет. Двадцать два дня до Самайна. Это Скорбящий Фредди с вашими Дэйли Холлоу в пятницу утром. И помните: дорогие, монстры, вы ничтожны, всего лишь одни из бесконечного числа существ. Услышьте меня, когда я говорю: никто не в безопасности после трёх часов ночи….Оууууууу!»
Фредди взвыл, и мне захотелось взять ручку и засунуть ее себе в ухо.
— К тебе когда-нибудь приходили дети на Самайн, говоря «гадость или сладость»? — спросила я дедушку, сидя напротив него за завтраком.
Дедуля хихикнул, и мои глаза метнулись к нему. Это был странный смех, такого я никогда раньше не слышала, такого я никогда не ожидала услышать. Который я, вероятно, никогда больше не услышу. Я улыбнулась настоящей улыбкой, от которой у меня запылали щеки.
— Убери эту хихикающую ухмылку с твоего лица… Похоже, ты никогда в жизни не слышала, чтобы я смеялся.
Я засмеялась еще громче и схватила свою кружку с надписью «В Депрессняке» и поднесла ее к губам, чтобы замолчать.
— Нет, хотя их целая мафия на улицах.
Он пожевал зубными протезами, затем бросил ручку на стол, прежде чем подняться на ноги.
— Я беру яйцо, лунное дитя. Давай, Каспер, старику нужен кошачий сон.
Мое лицо исказилось, глаза выпучились, когда я смотрела, как Каспер следует за дедушкой из кухни в его спальню.
Снова оставшись одна, я выглянула из окна на задний двор, где костлявые деревья потеряли все свои листья, оставив их сваленными в водосточных желобах гаража и покрывающими заднее крыльцо. Поскольку сегодня у меня не было причин идти на работу, я потратила некоторое время на уборку кухни, мытье посуды вручную. Делаю все, что угодно, лишь бы занять свои мысли и отвлечься от Джулиана.
Не имело значения, была ли я одна или окружена людьми, мысли о нем всегда проносились в голове. Я не видела его с того переулка во время Осеннего фестиваля. Он также не появился на собрании в мэрии. Все, чего я хотела, — это увидеть его.
На днях я спрашивала Джона о нем. Единственное, что он мог мне сказать, это то, что с Джулианом все в порядке. Так оно и было. С Джулианом все в порядке. Но я не была в порядке, и это было несправедливо.
Мои мысли понеслись вскачь, когда я направилась в гостиную, протерла книжные полки, приставной столик и журнальный столик. Я переставила книги на полке, потому что не могла привести в порядок свои мысли.
Воспользовавшись моментом, я присела на край дедушкиного кресла и взяла экземпляр «Песнь Сюзанны» Кинга, когда закладка упала на пол. Старая фотография, немного искаженная, с выцветшими углами, коснулась моих ног. Я наклонилась, чтобы поднять ее, и мое сердце подпрыгнуло в груди.
Это была я, но это была не я.
Это была моя мать, и она была очень похожа на меня, но не была.
Ее длинные волосы прилипли к лицу, когда она лежала с ребенком на руках. Со мной на руках. У меня перехватило дыхание, а пальцы задрожали. Я никогда раньше не видел ее фотографии, и это было уже слишком. Это было слишком. Слеза скатилась, и я откинула голову назад, чтобы набраться сил. Выдержка.
Я никогда не знала ее, но отсутствие матери, размышления обо всем, чего мне не хватало, наполнили меня, как лавина горя и всего того, чего у меня никогда не было. Когда я снова посмотрела вниз, мое зрение затуманилось, и я натянула футболку на глаза. Почему она должна была умереть?
Я втянула воздух, отпустила ее и снова посмотрела на фотографию.
Я посмотрела вниз на то, как она смотрела на меня сверху вниз. Знала ли она, что это были ее последние мгновения?
В углу фотографии Агата Блэквелл стояла рядом с ней, положив руку на плечо моей матери, а другой рукой придерживая мою маленькую головку, как будто моя мать была недостаточно сильна, чтобы удержать меня. Она
