реагировал на окружение, находясь в подобии транса. Изучение возможностей посоха увлекало слишком сильно.
— О, а еще так можно! — по-детски обрадовался Гарб и быстрым движением нарисовал посохом круг.
Ураганный ветер вырвал с корнем вековой дуб, стоявший футах в пятидесяти в стороне от поляны, на которой расположилась троица. Могучее дерево отчаянно взмахнуло листвой и с хрустом повалилось на землю, засыпав градом недозрелых желудей все окрестности.
Видя такую увлеченность на грани одержимости, Аггрх решил воспользоваться ситуацией в свою пользу.
— Гарб, а посох правда может даровать бессмертие? — спросил он.
— Маловероятно, — на секунду задумался шаман. — Впрочем, я его еще и на два процента не исследовал. Не берусь утверждать. Теоретически, истинным бессмертием обладают только боги, но если немного схитрить и просто сильно замедлить процессы старения, то должно получиться. Это не даст неуязвимости, но вполне позволит прожить достаточно долго, чтобы надоело.
— А можешь на мне попробовать?
— Легко, — все еще толком не осознавая, что разговаривает не сам с собой, ответил гоблин и перешел к делу. — Так, нужно немного поиграть с Дэ, убрать чуточку Тэ, подправить потоки… Готово!
Гоблин воззрился на друга, словно впервые его увидел.
— Что? — выдохнул орк, не почувствовав никаких изменений.
— Мне кажется, или ты начал молодеть?
Позади Аггрха внутри незримых стен в истерике забился Сконм.
Орк порылся в сумке и извлек из нее карманное зеркало. Ушла седина, разгладились морщины, даже шрамы начали рассасываться.
— А это когда-нибудь остановится? — воин побледнел, когда увидел вместо обычной черной щетины подростковый пух, проступивший на верхней губе.
— Ой, — сказал Гарб. — Сейчас.
Немного повозившись с чаром, он состарил друга обратно, закрепив орку возраст около двадцати пяти лет.
— С-спасибо, — Аггрх редко пугался чего-то, но в этот раз страх снова превратиться в младенца перекрыл даже боязнь пауков и смерти.
— А хочешь себе крылья или еще пару рук? — глаза гоблина загорелись нездоровым огнем, какой нередко возникает у художников в приступе вдохновения.
Аггрх низко зарычал и попятился, выставив перед собой ладони и часто-часто моргая испуганными карими глазами, но Гарб уже с воодушевлением переключился на Сконма. Тому бежать было некуда. Хапуг скрестил руки на груди и, казалось, смирился со своей участью.
На этот раз Гарб возился куда дольше. Сначала он состарил подопытного, и результат ему не понравился. Черты лица пуджара хоть и не носили явного проклятия Триединого, но все же делали хапуга достаточно уродливым. Обилие татуировок на совершенно лысой голове усиливало отталкивающее впечатление, а короткие кривые ноги дополняли образ. Чем старше он становился, тем отчетливей во внешности проступали следы мстительности эльфийского божества.
Шаман покачал головой. Магией такое можно замаскировать, но не исправить.
— Вот сейчас и проверим насчет воли богов, — прикрыл он веки, что-то прикидывая в уме. — Как же это делается?
На ум между тем ничего не приходило. С потоками Дэ все просто — бери и плети нужный рисунок. Здесь же результат не только налицо, но и на лице. При этом процесс его достижения вообще не очевиден. Как это обратить, тоже пока не слишком ясно.
Нужно ли мыслить по-божественному, чтобы понять другого бога?
— Думай голова, — лоб шамана покрылся морщинами от напряжения. — Шапку тебе наколдую.
Если рассуждать логически, то что делают боги, когда насылают проклятие? Просто желают кому-то плохого. Как можно отменить проклятие? Пожелать хорошего, наверное.
— Желаю, чтобы ты снова стал таким, какими хапуги были раньше! — неуверенно сказал Гарб и указал посохом на Сконма.
Пуджар скептически скривился за своим барьером, а его внешность не поменялась ни капельки.
— Хм, неудача, — пробормотал разочарованный шаман. — Нужны корректирующие действия. Простое желание не помогает, иначе бы боги просто ходили и отменяли проклятия друг друга просто из вредности. Требуется нечто большее.
Сконм покрутил когтистым пальцем у виска и указал на посох, а затем на самого Гарба, и молитвенно сложил руки.
— Молиться? Бирканитре?
Что ж, это логично: она богиня созидания. Если ее силу направить не на разрушение, то это может сработать. Посох послужит проводником.
Песнопение не заняло много времени, хотя Сконм как-то подозрительно корчился в своем загоне и все время зажимал уши.
— Попытка номер два, — посох указал на жреца Быр-Хапуга, который и на этот раз не начал меняться.
Сконм прикрыл веки и вздохнул. Затем началась странная пантомима. Хапуг пытался жестами что-то объяснить Гарбу, но гоблин никак не мог понять, что именно.
— Может, просто стену уберешь? — предложил Аггрх несколько помолодевшим голосом. — Он, кажется, знает ответ.
Шаман хлопнул себя по лбу и тут же расколдовал хапуга.
— Что б ты… жил вечно, Повелитель! — сказал тот в сердцах. — Не просто желай, повелевай! Боги повелевают.
С пеленок Гарба заставляли подчиняться. Сначала бабушка, а затем старик Нунах, учивший его шаманскому ремеслу. Ученики постарше также поучаствовали в воспитательном процессе, заставляя талантливого малыша делать за себя всю грязную работу и питаться объедками. В первые пару лет после обучения даже не сразу удалось привыкнуть к мысли, что теперь ему может указывать только царь.
— Повелевать? — робко спросил гоблин.
У Каввеля с таким не возникло бы никаких затруднений — он командовал целым флотом. Адинук королевских кровей и легко бы справился. Даже Аггрх — бывший раб и гладиатор — успел побыть вождем в своем племени и генералом в армии ангелоподобных тивада. Он точно умел отдавать приказы.
— Я не умею, — пробормотал Гарб, нервно стискивая посох.
В его словах не было ни капли лжи. В их компании гоблина все считали вожаком, кроме него самого. Он с малолетства сирота без роду и племени. Откуда ему взять такое умение? Манипулировать или заставлять других делать нужные себе вещи он умел, мог уговорить или перехитрить. Не знал только, как это — повелевать.
Сконм ненадолго опешил от услышанного, но сразу взял быка за рога.
— Вот оно что! — протянул пуджар. — А я-то думаю, что не сходится. Видно, где-то твоя судьба пошла не по плану Повелителя. Я был уверен, что ты как минимум родился в царской семье, а шаманом стал для маскировки. Спина горбится, руки елозят, глаза ты выше груди редко поднимаешь.
— Лапы, — поправил его Гарб.
— Вот, еще одно, — ничуть не смутился Сконм. — Я думал, ты называешь свои руки лапами иносказательно. Не вздумай больше. Ты же глинорожденный! Это звучит гордо. Сам подумай, какие еще лапы? Это деревяшки придумали, чтобы еще больше унизить наш народ. Лапы у диких зверей. Ты еще лицо мордой назови!
— Вообще-то, он так и делает, — влез в разговор Аггрх. — И женщин самками зовет.
Хапуг нервно хихикнул и секунд на двадцать спрятал округлившиеся глаза в ладони.
