но в отличии от нас, королевской крови он не имел, поэтому на его слова тоже не особо можно полагаться, — но его можно применять только при добровольном даре.
В ответном рыке принца, которому почему-то вторил вибрацией их артефакт, слышались гнев и недоверие — похоже, Рар в этот раз был не сильно убедителен, и ему не поверили.
— Если не будет гарантии безопасности Веры, то можете забыть о портале.
Ну, если вспоминать уроки, которые нам давали во дворце, то мы получили ответ на нашу же слабость, потому что увереннее нужно было говорить: «Не умрешь! Это безопасно на столько, что мы сами могли бы принять на себя силу Сиалита и открыть портал». Главное, уверенность.
— Тогда Клевр останется у вас еще надолго, и не знаю, что в следующий раз он сделает, чтобы открыть Врата, — а Рар не так уж и плох — умеет держаться, когда того требует ситуация, а то, судя по переминающимся за нашими спинами Ларо, Кассии и Зуммаль, они бы уже давно согласились на все условия, которые даже еще не озвучили.
— Клевр? Так это его истинное имя? — разом воскликнули три голоса, словно мы для них только что открыли новый проход по Ледяному морю — более безопасный и быстрый, чем тот, которым они пользовались раньше. Надеюсь, мы только что не навредили себе же?
— Мы пойдем к Гранитному Древу, чтобы попытаться изъять камень…снова. Но если Древа не помогут, то только гарантия безопасности моей жены может стать продолжением переговоров.
И портал закрылся: резко, неожиданно, грубо. Мы стояли и растерянно разглядывали то место, где только-что голубело окно портала, и в прямом смысле хлопали глазами.
Это как понимать? Последнее слово осталось за ними? За мелкими магами? Пусть даже у них Сиалит, но ведь это вообще какой-то произвол. Как они посмели так резко закончить разговор, ни к чему при этом не придя, ни на чем не остановившись?
Никогда не относилась к людям предвзято, но вот прямо сейчас готова от злости кого-нибудь пожевать, чтобы впредь себя так не вели!
Кажется, вместе с луной и возможным новым миром мы вновь обретаем свою первозданную дикость. Я уж точно. Хочется топтать и топтать!
Глава 37. Тяжелая дорога к дому
Хочется топтать и топтать!
Но вместо этого мы молились Матери дрохов. Кажется, впервые со дня нашего попадания в зелено-оранжевый портал. Впервые, когда делали это вместе, жарко, самозабвенно. И это был единственный раз, когда мы просили одно и то же: сил и мужества тем, от кого зависит сейчас наша судьба.
Раньше мы молились каждый сам для себя, уединившись и в тишине. Наши мольбы были жаркими, требовательными, протестующими. Мы молились за себя и всех, кто рядом с нами, за родных, оставшихся в Арх-Руа, но никогда не молились за посторонних людей.
И ответ пришел, правда не от Матери дрохов. От Древ — хранителей Бранвера.
Они словно почувствовали степень нашего напряжения и замерцали радужной иллюзией в разных местах поляны, словно обозначая на карте империи свое истинное положение.
А мне пришло отголоском их утешение, словно легкий бриз на море. И осознание, что хранители мира не просто наблюдают и помогают, а включились полностью в борьбу, принесло облегчение. Правда, только мне.
— Они снова общаются только через тебя, — прабабушка напряженно смотрела на иллюзии Древ, которые в отличие от предыдущих раз не думали исчезать сразу после демонстрации себя.
— Это плохо? — не сказать, чтобы меня совсем не напрягало внимание чужих хранителей к моей персоне, но вот замечание прабабушки заставляет насторожиться.
— Говорят, что хранители мира обращают свое внимание на тех, кого желают связать обязательствами… Не важно, какого мира.
Прабабушка за последнее время немного приободрилась, и этому поспособствовало присутствие Айсе рядом с нами — ее появление сказалось на нас всех, как глоток свежего воздуха в затхлой кладовой. А еще прабабушку почему-то ободрил Виго, который, тренируясь на переплетении чужих жизней, уверенно сказал, что прабабушка будет еще нянчить следующее поколение королевского рода Арх, что обозначало лишь одно: прабабушка доживет до детей, которые будут у Ясора (мы-то с сестрами будем принадлежать другим родам или создадим свой, и наши дети будут относиться другим родам коллоссов и коллоссар).
— Надеюсь, они не решили сделать из меня еще одно Древо-хранителя, — я нервно усмехаюсь, а на поляне между Древами стали появляться иллюзии тридцати пяти врат, которые мы создали на местах порталов, а потом долго и мучительно закрывали один за другим, пока не остались несколько второстепенных и одни главные — Врата, через которые нам предстоит выйти уже очень скоро.
Уже крылья зудят, хвост не лежит на одном месте, а головы прячутся и поскуливают, словно маленькие щенки, потерявшиеся в лесу. Тревожно… Напряженно… И такое странное сосущее чувство в солнечном сплетении, словно и щекотно и холодно одновременно, и этот зуд ничем не снимешь. А ожидание все добавляет мурашек, и холодок гуляет уже не только вдоль позвоночника.
И опять только ждать.
А потом мы услышали песню. Балладу. Ту самую, что написал про нас Килиан Горач. Ту самую, которую он пел возле Врат, и росчерк рун на замочной скважине, который мешал нам соединить Врата и Сиалит, плавился под звуками этой песни.
Древа мерцали и вибрировали, отражая слова друг от друга и передавая их иллюзиям врат. Врата вибрировали и сияли, наливаясь насыщенными цветами радуги. И в этой какофонии звуков я не сразу поняла, что голос, который поет балладу, — женский.
Вера!
Это она взялась петь, стирая вновь налипшие руны. Это она у портала и готова…
Под аккомпанемент неизвестного инструмента начала раскрываться воронка портала.
И снова цвет у нее неправильный, не голубой. Оранжево-зеленый. Выход в мир других империй и Бранвера. И нам остается только следовать неотвратимому зову порталов, который утягивает нашу сцепленную воедино сеть, чтобы крутить, вертеть, рвать, пытаться разделить, разметать, затерять нас в другом мире и не дать вернуться к исходной точке, к Вратам.
Это было жестко, даже слишком. Ни с чем не сравнить, даже в первые наши дни, когда порталы открывались чуть ли ни через терцию. Словно пространство между мирами не отпускало нас и утягивало обратно, а порталы продолжали утягивать нас дальше. Нас словно в разные стороны растягивало и закручивало, и состояние такое, будто мы белье, которое добросовестная хозяйка отжимает с помощью колеса и колотуши — еще чуть-чуть, и нас вывернет всех наизнанку.
Пока нас тянуло, песня два раза замолкала, и вместе с ней останавливались наши сердца, словно мы
