Выбора у нее не оставалось, правильно? Надо было проследить источник звука. И вот однажды майским утром она решительно и спокойно взялась за дело. Шагнула с крыльца под яркие и теплые лучи солнца и двинулась в глубину зеленых спутанных зарослей, где тридцать лет назад был сад, разведенный еще ее матерью. Похоже, что мяуканье и царапанье доносятся из самого заброшенного его уголка, близ забетонированной дренажной канавы, которая отмечала границы ее собственности. Но как только она подошла и прислушалась, звуки сразу стихли.
Как спокойно и ровно бьется сердце женщины – и это несмотря на то что кругом бушует весна.
Из старого гаража, где некогда находилась конюшня, она достала мотыгу, лопату, грабли – весь этот инвентарь густо покрывали пыль и паутина – и принялась копать.
Работа была не из легких, и через несколько минут нежные ладони начало саднить. Женщина снова пошла в гараж взять садовые перчатки, которые тоже были покрыты пылью и паутиной и задубели от засохшей грязи. Солнце палило немилосердно, и ей пришлось надеть старую соломенную шляпу матери – как ни странно, но она подошла ей по размеру, хотя и сидела немного косо, резинка под подбородком пересохла и почти не держала.
И она снова принялась за дело. Сначала выкорчевала длинные жилистые сорняки, стебли плюща, цикория, дикой горчицы, а также высоких трав – в том месте, откуда, по ее предположениям, раздавались крики. Затем дошла до темного и влажного, удобренного компостом слоя земли. Теперь жалобное мяуканье раздавалось прямо под ногами!
– Да. Да. Я здесь! – прошептала она и замерла, расслышав еле различимое царапанье.
Затем снова настала тишина.
– Я здесь, я уже рядом!
Тяжело дыша, она вонзала лопату в землю, наступала ногой и выворачивала очередной пласт; жаль, что почти за пятьдесят лет жизни она так редко пользовалась садовым инструментом, сноровки явно не хватало. Она была изящной и грациозной женщиной, и в этот момент казалась сама себе смешной и нелепой – как зверушка, стоящая на задних лапах.
Она копала. Выворачивала пласты земли и отодвигала их граблями. Снова копала, углубляя и расширяя образовавшуюся яму, которая зияла в земле, будто рана, среди буйной зеленой растительности. Лопата то и дело натыкалась на обломки старых кирпичей и щебня, осколки стекла, камешки. В разные стороны в панике разбегались жуки, поблескивая на солнце темными лакированными надкрыльями. Извивались червяки, некоторые из них были жестоко перерублены пополам. Женщина работала в полной тишине, слыша лишь свое учащенное дыхание да шум крови в ушах, и вдруг вновь отчетливо раздался жалобный крик, на сей раз так близко, что она едва не выронила лопату.
Наконец вся вспотевшая, с трясущимися от усталости руками женщина почувствовала, что лопата наткнулась на что-то твердое. Опустилась на колени, разгребла пальцами жирную влажную землю и подняла округлый полый предмет. Человеческий череп?… Но если и да, то маленький, вдвое меньше черепа взрослого мужчины или женщины.
– О Боже! – прошептала она и, присев на корточки у ямы, принялась вертеть череп в пальцах и разглядывать.
Какой же легонький! Пергаментного цвета, весь в грязи. Она смахнула прилипшие к нему комочки земли, дивясь изяществу и хрупкости форм. Ни одного волоска не осталось. В нескольких местах тонкая кость треснула, и поверхность покрывала сеть тоненьких царапин, как на старинной керамической вазе. Нескольких зубов не хватало, но зато все остальные были целыми и без малейшего изъяна, лишь расщелины между ними забиты грязью. А какой совершенной формы челюсти и скулы! Пустые глазницы, такие круглые… Женщина приподняла череп и заглянула в глазницы – ощущение было такое, что она смотрит в глаза, отливающие зеркальным блеском, глаза невероятной прозрачности и чистоты. Они точно говорили ей что-то, но вот что, она никак не могла понять. Не была уверена: действительно ли это детский череп? Был ли похоронен здесь ребенок? И если да, то когда? Должно быть, несколько десятилетий назад. Но почему именно здесь, на земле, принадлежащей ее семье? Безымянная, никак не отмеченная могилка? Никем не посещаемая, никому не известная.
И она принялась лихорадочно копать дальше. Солнце продолжало палить столь же немилосердно, не спасала даже соломенная шляпа, будто была сделана из прозрачной ткани; женщина задыхалась, все тело покрывал липкий пот. Через несколько часов удалось найти еще несколько разрозненных костей: изящной формы лучевую, изогнутые ребрышки, часть руки с фалангами пальцев – все пергаментного цвета и маленькие. До чего же тонкие изящные пальчики! Как отчаянно они впивались в землю, царапались, пытаясь вырваться на волю!… Ничего, начиная с сегодняшнего дня эти останки будут покоиться с миром.
К середине дня женщина перестала копать. Целый скелет обнаружить так и не удалось, лишь дюжину костей.
Она сбегала домой и принесла пятифутовый отрез старого бархата глубокого винного цвета, в который намеревалась завернуть найденные кости и череп, чтобы отнести их затем в дом. Никто не должен этого видеть. Никто не должен знать.
– Я здесь, я всегда буду здесь, – шептала женщина. – Я никогда не оставлю тебя.
Она поднялась на второй этаж, в спальню, положила бархатный сверток на стол под окном, через ромбовидные рамы на него всегда будут падать мягкие лучи солнца. Затем бережно и аккуратно разложила останки, стараясь придать им очертания человеческой фигуры. Пусть целого скелета у нее нет, любящим глазам женщины и этого вполне достаточно.
И вот ее спальня превратилась в тайный склеп. После смерти женщины на красной бархатной ткани обнаружат череп и кости, чьи-то безымянные останки. Но это случится еще не скоро.
Часть V
Путешествие
Как медленно начинается путешествие. Пройти всю эту землю, поросшую сочной и буйной растительностью, дюйм за дюймом. Чтобы преодолеть несколько миль, нужны недели. Осмотреть каждую травинку, каждую липкую и влажную почку, бутон, цветок, его пестики и тычинки, вылезшие на поверхность корни. Ты знаешь, что в рот их брать нельзя, но инстинктивно так и тянет. Ты нюхаешь их, гладишь изумленными пальцами. А листва над головой смыкается так плотно, что солнце видишь очень редко, да у тебя и нет для него названия. Просто чувствуешь, как нисходит на тебя его влажное тепло, такое же тепло поднимается и от жирной темной плодородной земли. Мягкой, как плоть. Хотя земля и есть плоть. И эти мясистые сочные плоды, какой у них восхитительный вкус! А высоко над головой, почти невидимые в густой листве, мелькают какие-то странные создания – птицы? белки? обезьяны?… Создания, для которых у тебя тоже нет названия. Их крики пронзают тишину, наполняют тебя несказанным удивлением. Даже эти ярко-черные жуки с жесткими надкрыльями и маленькими блестящими глазками ползут по твоему вытянутому пальцу, словно ласкают.
Все вокруг наполнено тихим бормочущим гулом. И этот гул проникает в твою плоть, до самого костного мозга.
Болотистая почва постепенно поднимается. Трудно заметить, ведь подъем такой плавный. А вот более сухой участок земли, и ноги уже не вязнут в почве. Ты с облегчением понимаешь, что раздражающий участок пути остался позади. Здесь, на равнине, испещренной солнечными пятнами, идти легче. И предметы приобрели более четкие очертания.
