доводя самца до исступленного желания. Она не хотела, чтобы он прикасался к ней. Когда его руки касались ее тела, она сбрасывала их. Она все сделает сама! И для него, и для себя.
Почувствовав себя готовой, она оседлала его и позволила любить себя. Их лица соприкасались. Она вдыхала запах его волос, его тела. Она любила этот запах, запах разгоряченного животного. Она стонала ему прямо в ухо, запустив свои пальцы в густую шевелюру его волос, и испытывала блаженство от острой, пронзающей боли, причиной которой был он. Она больше не противилась, подчиняясь его силе, позволила ему увлечь себя на морскую глубину страсти. Весь жар ее тела сконцентрировался внизу ее живота. Они взорвались одновременно…
Лежа друг подле друга, они улыбались. Мэгги продолжала его ласкать, скользя ладонью по его еще влажному телу. Она смотрела на него, вглядывалась в него, восхищалась им, как своей любимой игрушкой. Она ждала, когда он закроет глаза. Она обожала смотреть на него спящего. Но сама уснуть не решалась, боясь кошмарных сновидений. Но сон оказался сильнее, а вместе с ним пришли и сновидения.
Стены коридоров были зеркальными. Перебегая из комнаты в комнату, она бросала в них быстрые взгляды. Ее распущенные волосы ниспадали до талии. Она бежала босая, чувствуя подошвами ног холод каменного пола. В руках она держала младенца.
Что-то было не так, что-то уже произошло, но она не могла понять что. Через открытые окна до нее доносился запах смолы горящих факелов, от которых по стенам плясали причудливые тени. Нужно было бы закрыть окна и двери, не дать им войти, но их было слишком много, а она — одна.
Мужчины взломали входную дверь. Она знала их. В свете факелов их лица были ужасны. Они искали ее. И вдруг они увидели ее на лестничной площадке в ослепительно белой ночной рубашке, разрывавшей мрак. Они зарычали, как разъяренные звери, и, грохоча тяжелыми сапогами по ступенькам лестницы, бросились наверх.
Она успела добежать до спальни и захлопнуть за собой дверь. Она дважды повернула ключ в замочной скважине. Это была их спальня. Она узнала камин и кровать с балдахином. Комната была освещена множеством свечей.
В кровати лежал мужчина, но это был не Пит, хотя у него были черные глаза и темные волосы. Она увидела на его лице страх, и это разозлило ее.
Преследователи ломились в дверь. Стоял такой грохот, что казалось, будто весь мир летит в тартарары. Прижимая маленького мальчика к груди, она подошла к окну. Внизу метались тени…
Она обернулась. Мужчина, лежавший в кровати, плакал. Она ненавидела его за трусость, ненавидела своих преследователей по причине их скудоумия и ревности Она поклялась, что они заплатят за все. Дверь не выдержала, и разъяренная толпа ворвалась в комнату.
Мэгги внезапно проснулась, вырвавшись из кульминационного момента сновидения. Она села, обливаясь потом, и осмотрела комнату, освещаемую мягким светом огня, полыхавшего в камине.
Она закрыла глаза, и перед ней поплыли эпизоды кошмарного сна. Почему ее преследуют странные и непонятные сны?
Глава 18
В дверях бильярдного зала стояла медсестра в безукоризненно белой униформе. Никого, кроме Клифа, там не было.
— Мистер Джексон?
— Вас хочет видеть мистер Мунтолив.
В ее голосе не слышалось ни просьбы, ни заискивания. В Равеншурсте всякое слово Адамс имело силу закона, и гости были вынуждены относиться к ней с уважением. Но Клиф Джексон ненавидел ее и прозвал Белой Колдуньей.
— Хорошо, лапочка, — ответил он.
Он медленно отошел от бильярдного стола и поставил кий в стойку. Находясь в другом конце зала, он почувствовал, как в Адамс зарождается раздражение. Она не терпела подобного рода фамильярностей. В конце концов, она — личная медсестра Мунтолива и именно она поддерживала в нем остатки жизненных сил, что выводило Клифа из себя. Пусть бы он сдох! Разделить бы быстрее его состояние и зажить в свое удовольствие, без этих неожиданных вызовов в Равеншурст и невероятно скучных уик-эндов.
— Как себя чувствует старик, Адамс?
Они поднимались по лестнице. Он предполагал, что она взорвется негодованием от его пренебрежительно-неуважительного тона и содержания вопроса, но Адамс ответила спокойным, безразличным голосом:
— Он хорошо себя чувствует, мистер Джексон.
— А как вы думаете, Адамс, он переживет этот уик-энд?
— Не знаю, сэр. — Помолчав секунду, она добавила — Возможно, он переживет еще всех нас.
Она открыла дверь и пропустила Клифа в комнату.
— Клиф?
Голос старика прозвучал слабо и хрипло.
— Да, сэр.
Клиф остановился перед стеклянной перегородкой, как сказала ему Адамс. Он не мог видеть Джейсона, да и не хотел… Мэгги Уолш потеряла сознание, увидев старика, а он не горел желанием доказать, что сильнее ее.
— Клиф?
Слова давались Мунтоливу с большим трудом, болезненно и натужно, словно его легкие были разорваны и он терял дыхание на каждом слоге. Руки Клифа начали дрожать. Нет, невозможно, чтобы старик знал о том,
что произошло в Кей-Уэст. Но с другой стороны, Джейсон всегда был в курсе его приключений чуть ли не раньше, чем они с ним случались.
— Я уже тебя предупреждал, чтобы ты умерил свой аппетит. Но тебе хочется многого, не так ли, Клиф?
В голосе умирающего чувствовалось разочарование Клиф понял, что его положение любимчика зашаталось.
— Извините меня, Джейсон.
Клиф стоял с опущенной головой, содрогаясь всем телом. Какое-то время тишину нарушало только тяжелое дыхание старика.
— Но я пригласил тебя не для того, чтобы читать мораль, — снова заговорил Джейсон. — Я хочу попрощаться с тобой, Клиф.
Клиф резко поднял голову, силясь рассмотреть расплывчатый силуэт за стеклянной перегородкой. Он понял, что его благодетель действительно умирает, и на его глазах выступили слезы. В Равеншурсте уже не будем больше Джейсона Мунтолива, который поддерживал и защищал его.
— До свидания, сэр.
Когда он выходил из комнаты, по его щекам текли слезы. Адамс выключила свет на половине Джейсона.
Как только за Джексоном закрылась дверь, Джейсон позвал Адамс и дал указания…
Длинный дубовый стол в большом зале был уставлен всевозможными яствами. Повара трудились с раннею утра, приготовив десятки блюд. Стол был украшен золотыми подсвечниками, лучшим фарфором и старинной серебряной посудой. Праздничное настроение создавали букеты изумительных цветов и корзиночки с великолепными фруктами.
В восемь вечера в зал зашла Адамс и проверила, все ли готово для торжественного ужина. Подозвав Артура, она выразила свое удовлетворение и попросила пригласить гостей.
— Хорошо,
