что в её стране нет волшебства, но кто знает, какие боги-покровители властвуют на той земле и какими талантами наделяют преданных им людей, — вставил Мику Рохан.
— Господа одарённые, а мне кажется, что вы ищете ответ в силе, но даже мысли не допускаете, что её просто могло не быть. На мой взгляд, всё дело в исключительном невежестве чужеземки, — сказал Дравик, не скрывая скепсиса. — Она даже не понимает разницы меж Голосом и Дланью.
— К чему вы ведёте?
— К тому, защитник веры, что она ничего не знала о последствиях своего вмешательства. Сила богини ветров подобна смерчу. Кому придёт в голову добровольно встать под неё, не имея возможности контролировать? Учитывая, какую страшную угрозу она несёт здоровью. Каждое создание знает, что когда одарённые работают, лучше держаться подальше! Ей этого рассказать не успели.
— Но зачем она, вообще, это сделала?
— Скорее всего, по той же причине, по которой каждый из нас хотел бы прекратить «Непрерывное покаяние». Случайно увидела способ это остановить и не знала, чем его применение может кончиться.
— А знаете, я согласен с господином советником, — сказал Доваль. — Это не стороннее волшебство. Во всяком случае, что касается здоровья, то сила Лайоли не пощадила её ни на каплю и полностью соответствует тому, как она поступает с любым, кто подвергается её воздействию. Голосовые ткани — в тряпку, органы дыхания порваны так, что не подоспей Лория вовремя, она бы задохнулась. А то, что сердце не пострадало, так это лишь потому, что оно здоровое в силу молодости. И всё же ей досталось так же, как и виконту, и продлись всё это чуть дольше, они оба сейчас были бы прикованы к постели, а не он один. Если честно, мне дурно становится, когда я думаю, что любой может вмешаться в работу одарённого и перенаправить её в другое русло простой силой воли. Вопрос требует очень тщательного изучения и…
— Капитан. В Карраже обсудите, — король покосился на тану, который делал вид, что изучает обивку кресла. У Доваля язык без кости, когда дело идёт о волшебстве! Хотя и так понятно, что эйуна тоже поручит своим одарённым заняться этим вопросом. Хорошо, что среди амелуту их куда больше и есть очень большой шанс, что они справятся быстрее и изобретут способы противодействия подобному вмешательству. Им не привыкать работать быстро.
— Простите, ваше величество.
— Господин Сиверн, — сказала Мерини, — слово «невежество» тут неуместно. Жена хозяина говорит, что когда Ирина попала в дом, то была очень осторожна, тщательно изучая обычаи Рахидэтели. Имея свою традицию, старалась всячески уважать нашу, потому нашла общий язык почти со всеми в доме. Ей удалось выжить у дайна-ви, пережить несчастный случай, чуть не отправивший её на Ту сторону, и порку шейба-плетью. Да, она не столь зрела, как наши девушки, находится в состоянии душевного подъёма, увидев живую легенду и наши способности, которые, — она позволила себе улыбку, — всяко более зрелищны, чем то, что делают базарные фокусники. Но на долю не всякого мужчины выпадет то, через что ей пришлось пройти. Я бы на её месте тоже светилась счастьем, оказавшись подальше от опасности, под крышей, где хорошо кормят и заботятся. Знает мало, да. Но это наживное, вы же сами должны понимать, господин советник.
На это замечание Дравик задумчиво склонил голову, давая понять, что принял его к сведению.
— Так или иначе, с даром или без, но Сёстры хотят видеть караван с договором, а судьёй каравана должна ехать чужеземная женщина. С этим-то повелением что делать? — спросил барон.
— Что вас настораживает в воле Сестёр? — спросил тану.
— Да так… мелочи, — барон не скрывал сарказма. — Судья каравана — значит, и амелуту, и эйуна. Сиятельный тану, при всём уважении, вы уверены, что все ваши военные столь набожны, как вы, чтобы подчиниться беспрекословно приговору амелутки? Сомневаюсь. Она чужачка. Ни авторитета, ни знания законов, открытое лицо среди толпы наших солдат. И это только то, что видно на первый взгляд. Чтобы обеспечить выполнение воли Сестёр, придётся дать ей надёжную охрану и создать все условия для выполнения её прихотей в дороге. Ведь мы не знаем, для чего именно ей дана эта роль. Что она может сделать такого, что не смог бы любой из наших судий?
— Для моих солдат есть слово «приказ», — сказал тану, но затем вздохнул. — А что до случайностей… За этим присмотрит брат. Альтариэн?
— Предлагаешь мне ехать вместо тебя с договором? Хорошо, — он повертел в руках кончик пряди, и в его глазах мелькнул огонёк интереса.
Варин заметил эту вспышку. Он считал герцога достаточно тёмной личностью. Двоюродный брат короля вырос вдали от дворцовых интриг, на самой границе земель Рахидэтели и Пустыни, и был представлен ко двору по меркам эйуна совсем недавно. Со своими обязанностями правой руки тану он справлялся как нельзя лучше, но то, что за необычные задания герцог брался охотнее, чем за дворцовую рутину, было слишком заметно. Если оценка верна, то под маской придворного интригана прячется застоявшийся жеребец, который только и ждёт, чтобы его выпустили в свободную скачку. Честно говоря, в совместных делах он предпочёл бы вести дела с ним, а не с набожным Кальтаэном. Альтариэн был расчётлив, практичен, логичен. Нет, отнюдь не предсказуем, изворотливости ему было не занимать. Но в отличие от слепо следующего за волей богинь брата, этот останавливался, чтобы задаться вопросом: «А зачем?». Оппонент достойный, но и для герцога есть в его свите подходящий соперник. Жаль, что не придётся понаблюдать за этим противостоянием или, чем боги не шутят, сотрудничеством, вживую. Его молочный брат, а по совместительству — единственный друг, умел выдавать интересные решения, стоило дать ему развернуться.
— Представлять наши интересы будет барон Бирет.
Упомянутый поднял глаза к небу, усмехнулся и коротко кивнул. Мол: «Даже не сомневался».
— Соберёшь людей, возьмёшь женатых, постарше. Молодняк не бери, нам не нужны проблемы из-за открытого лица чужеземки.
— Да.
— Господин барон, я хотел бы предупредить вас. И вас, ваша светлость, тоже, — сказал Дравик. — Это, конечно, могут быть только мои домыслы, но мне кажется, что бы ни совершила чужеземка в походе, это будет против нашего закона.
— Почему вы так думаете?
— Потому что в ином случае справится любой из обычных судий. Вам придётся держать людей в железной лапе, чтобы они не сопротивлялись. Учтите это при отборе солдат.
— Господин Сиверн, вы слишком мрачно мыслите, хотя, возможно, это и плюс для советника, — сказал Мику Рохан. — Исключать вашего предположения нельзя, но мне кажется, особенность девушки в том, что она необычно подходит к
