Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Максик визжал и размахивал ручонками. По-моему, он всерьез намеревался заняться мщением. Что делает с самцами инстинкт продолжения рода! Никакого чувства самосохранения — одно желание повыгодней представить себя перед возлюбленной. Я сумел приголубить его еще разочек.
Потом нас растащили, и начался вечер вопросов и ответов. Но я в нем участия уже не принимал. Меня вместе с бесом отправили в «темную». В крошечную каморку, где стоял диванчик для дневного сна нашего шефа.
Подслушивать я счел ниже своего достоинства. Лежал и думал, что вот теперь-то уж я точно уволюсь. Или хотя бы потребую отпуска. В крайнем случае премии.
А в кабинете обсуждали какую-то муть. Рабочие моменты какие-то. Как теперь быть с очень уважаемыми клиентами, нанявшими «Серендиб» для расследования деятельности «СофКома»? Дезу им всучить или неустойку выплатить? Если дезу, то кто ее будет стряпать? Отечественная контрразведка, кракены или Сулейманова рать? А если неустойку, то кто будет платить? И прочее и прочее. В общем, как презрительно выразился бес, который немножко послушал под дверью, «сорок бочек арестантов, сорок кадушек соленых лягушек да пятьдесят поросят — только хвостики висят».
Потом я задремал.
— Выходи, Аника-воин, — сказал шеф. — Ты, «забавный и умный песик», тоже.
Мы вышли.
— Ну, теперь-то сюрпризы кончились? — устало спросил я, озираясь. В кабинете остался один Сулейман.
— Зачем кончились? — бодро воскликнул он. — Найдется еще кое-что. Будешь в полном восторге, клянусь! Плясать будешь от радости!
Да уж оно конечно! Спляшу. Трепака. Я страдальчески закатил глаза:
— Что еще?
— Перво-наперво, — продолжал грохотать Сул, — имею удовольствие познакомить тебя с твоим настоящим отцом. — Он щелкнул пальцами. Послышался звук открывающейся двери. — Обернись же, счастливец!
Я обернулся, исполненный дрожи волнения. Возле двери, на широко расставленных суставчатых ногах, покачивался «паучок Ананси».
При свете дня он выглядел скорей странно, чем жутко. Куда-то улетучилась его пугающая аура, прежде действовавшая на меня подобно удару дубиной. Багровые глазки, где раньше полыхало яростное стремление сокрушать, были прикрыты мутной пленкой. Страшные крючья поджаты.
И это — мой настоящий отец? Я пробормотал под нос: «Бычьи какие-то приколы» — и перевел тревожный взгляд на Сулейман а. Не рехнулся ли шеф?
— Хотя…— пафосным тоном ведущего шоу «Нежданная встреча» возвестил Сулейман, — значительно лучше он известен тебе в другой ипостаси. — Шеф поощрительно кивнул чудовищу, и оно, простучав конечностями, будто кастаньетами, моментально исчезло за дверью.
Спустя минуту-другую в кабинет вошел, небрежно повязывая вкруг атлетической шеи пестрый платок, улыбающийся и молодцеватый более, чем всегда, лейтенант Стукоток. Новенький блейзер, просторные белые брюки, рубашка, плетеные штиблеты — все сидело на нем идеально и выдавало большого модника, имеющего средства. Шрамы на лице, оставшиеся после укрощения Карлика Носа и пережившие даже транспозицию с превращением в трилобита Ананси и обратно, только подчеркивали его мужественность. Ушки-лопушки, как всегда, задорно торчали.
— Ну, здравствуй, сын! — проговорил он и сделал верхней губой короткое вертикальное движение, словно бы давя между нею и десной крошечный слюнный пузырек.
Совсем так, как делаю иногда я. Да и морда у него, если быть до конца объективным, обнаруживала что-то этакое… знакомое…
Я мало-помалу начал приходить в себя.
— Напарник, не находишь, что гражданин чересчур молод для моего отца? — обратился я к Жерару и демонстративно сунул руки в карманы. Этот красавец когда-то бесчестно поступил с моей матушкой. Потом болтался где-то двадцать лет. Потом успел крепко запудрить мозги уже мне. А сейчас ждет, что я разрыдаюсь от радости? У него что, особо острая форма оптимизма, усугубленного слабоумием?
Новоявленный родитель продолжал демонстрировать белизну зубов.
— Я, конечно, не дамочка, чтобы радоваться подобным комплиментам, но все-таки спасибо. — Он шагнул ко мне, раскрывая объятия. Стало заметно, что одна рука все-таки плоховато слушается. Здорово же его приголубил покойничек Жухрай!
— Поздравляю с замечательной наследственностью, чувачок, — запоздало тявкнул Жерар. — У папочки-то твоего — ни одной морщинки.
— Ага, — сказал я, отстраняясь от Стукотка. — Но знаешь, больше всего мне нравятся крючья на ногах. А еще, конечно, количество и цвет глаз.
— Когда ты по малолетству пугал в деревне стариков, оборачиваясь разными страшилищами, вряд ли был привлекательней, — ворчливо сказал шеф. Приготовленный им сюрприз стремительно терял праздничную окраску. А ему так хотелось выступить благодетелем! Он, еще на что-то надеясь, подмигнул и легким тоном добавил: — Между нами, мальчиками, говоря, вы, комбинаторы, все одинаковые.
— Я хотя бы никого не убивал, — сухо сказал я, глядя самозваному папочке в глаза. — И не бросал женщин, беременных моим ребенком.
Сул от всей души чертыхнулся.
— А как же Жухрай? — беззлобно парировал Стукоток. — Ты здорово пощекотал его ножичком, сынок! Засадил в самый ливер. — Он наконец опустил руки, поняв, что обнять меня не получится. — А женщины… Женщины у тебя еще будут, не расстраивайся. От нас, Стукотков, они прямо без ума. Правда, милая? — крикнул он через плечо. — Войди, уже можно.
— Правда, — сказала, входя, Лада и взяла его за руку. — Знаешь, Поль, у тебя замечательный отец! И такой молодой. Даже странно…
— Ну, Сул, так мы пойдем? — оживленно спросил сияющий Стукоток. — Ребенок поражен и пока не вполне осознал, как счастливо переменилась его жизнь. Пусть чуток оклемается. Скоро увидимся, мой мальчик! — пообещал он мне, увлекая Ладу за собой. — И не говори маме, что видел меня, ладно? Всем привет!
— Ну и барахло у меня папочка, — сказал я громко ему в. спину.
Лада обернулась и укоризненно покачала головой. А Стукоток звучно расхохотался. Будто похвалу получил.
— Родителей не выбирают, — вздохнул Жерар. — Тебе еще, можно сказать, повезло. Мой был гораздо большим козлом.
— Вас что, не учили уважению к старшим? — сердито спросил Сулейман. Он был мрачен и с остервенением теребил бороду. — Козел… Барахло… Когда-то за меньшее непочтительных детей засекали до смерти.
— Шеф! — возопили мы, переглянувшись. — Для нас отец родной — это вы! Других знать не хотим!
Он заметно подобрел, хоть и продолжал сохранять строгое выражение лица.
Мы следили за ним преданными взглядами. Я прижимал ладони к сердцу. Жерар остервенело крутил хвостом. Сулейман откашлялся, прекратил терзать свою роскошную растительность и прошел к столу, с трудом сдерживая торжествующую улыбку. Усевшись, достал из ящика черепаховый гребень и плойку для завивки волос.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
