Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
Глория выложила на стол регистрационную карточку его сестры, повернула ее так, чтобы Фахардо мог прочитать то, что на ней написано. Фахардо взглянул на карточку и перевернул ее, точно игрок в покер, лицевой стороной вниз.
— Мне дал ее Гектор, — сказала Глория.
— Ну и хорошо. — Он снова склонился над паром. — Значит, я могу ничего вам не объяснять.
— А насчет Карла?
— Какого из двух?
— Того, которого я знала.
Он подул на пар, отпил кофе, поморщился — горячо.
— По-моему, сестра называла его Хозе.
— Я называю Карлом.
— Он мертв, — сказал Teniente. — Хотя вам это, наверное, уже известно.
— Это вы его убили?
Фахардо не сильно, но обиделся, покачал головой.
— Кто же? — спросила Глория.
— Карлос.
— Почему?
Он не ответил. Дул на кофе, делал маленькие, мучительные глотки.
— Как на самом деле звали Карлоса? — поинтересовалась она.
— Так и звали, Карлос, — ответил Фахардо. — А фамилия — Маргэйн.
— Кто он?
— Мой двоюродный брат.
— Что ему нужно было от Карла?
Фахардо попытался отпить кофе еще раз, но опустил чашку на стол.
— Деньги.
— А вы, разумеется, к ним даже притрагиваться не хотели, — сказала она.
— Мне было все равно. Я не желал иметь с ним ничего общего.
— Он мертв, — сказала Глория. — И я хочу, чтобы вы посвятили меня в подробности.
— Мы с вами разговариваем начистоту, — сказал Фахардо, — ведь так?
— Надеюсь.
Он кивнул и приступил к рассказу:
— Я совершил ошибку, возвратившись в эти места. Беда в том, что, когда наша семья уехала отсюда, я был еще слишком мал. Не понимал, какая это дерьмовая дыра. А отец годами втолковывал мне, до чего красив наш городок, как жизнь в нем бьет ключом. Все оказалось детскими сказками.
Но я же и был ребенком. А дети не отличают сказку от были. И некоторые вырастают, так этому и не научившись. В мире полным-полно людей, которые продолжают верить в Санта-Клауса.
Что касается моего отца… Его мне извинить нечем. Отец наверняка знал, что после того, как исчезло озеро и разъехались люди, городок обратился в руину. Если он и был поначалу чем-то хорош, то ко времени нашего переезда в Мехико от этого и следа не осталось.
А если говорить честно, хорош он не был никогда. Мать сказала мне перед смертью: «Твой отец любит приукрашивать прошлое».
Я услышал это от нее, когда мне было четырнадцать лет. А по-настоящему понял, о чем она говорила, лишь приехав сюда, увидев все своими глазами и обнаружив, что его россказни — бред собачий.
Фахардо изобразил отеческое благодушие:
— «О, поезжай туда, Тито, такое прекрасное место, там, ду-ду-ду, молоко и мед. Земля нашей семьи. На протяжении жизни многих поколений кто-нибудь из наших непременно орошал ее своей мочой. Там все нас знают. Дамы на улицах кланяются, когда ты проходишь мимо, всем известно твое имя, и все тебя уважают».
Он изобразил карикатурную улыбку.
— Теперь я вижу это каждый божий день и в полной красе. — Он обвел рукой подгнившие стены кинотеатра: — Разве это не фантастика, сеньора? Посмотрите, как сияют светильники. Вслушайтесь в шум на улицах — это горожане спешат на рынок. Муниципалитет что ни день устраивает парады, вы заметили? Даже если льет дождь, все равно устраивает, — потому что дождей у нас не бывает.
— Если вы знали, что здесь так плохо, зачем же вернулись?
— Элизе хотелось выбраться из города. Она считала, что его грязный воздух вреден Пилар. И правильно считала. Вы когда-нибудь были в Мехико?
— Не была.
— В конце дня я сморкался, — сказал Фахардо, — и видел в платке черные сопли, как будто у меня в голове фонтан нефти забил. А дочка больна муковисцидозом. Один мой друг работает у конгрессмена. Вот он и раздобыл мне эту работу — за небольшое вознаграждение.
— Разве нельзя было найти место получше?
— Получше? Где? Да лучше Агуас-Вивас и нет ничего на свете. Мой отец…
Фахардо поискал подходящее слово.
— Это мой отец, — заключил он.
— Но ведь, увидев, что здесь и как, вы же могли уехать отсюда.
— Вы не понимаете. Только-только приехав, я подумал: какое чудесное место. Я оглядывался вокруг и видел все, что описывал отец. Безумие, конечно, но так оно и было. Я разукрашивал эту помойку его враньем. Знаете, как картину вешают, чтобы прикрыть дыру в стене.
Он допил остывший кофе, поставил чашку на стол, оттолкнул от себя.
— Послушайте, — сказал он. — Давайте-ка мы — вы и я — забудем, после того как поговорим, об этой истории.
— Ну, это от вас зависит, — сказала Глория. — От того, что вы мне поведаете.
Пауза.
— Ладно, — согласился Фахардо и продолжил свой рассказ.
Немногим больше года назад Карлос Маргэйн приехал, чтобы пожить какое-то время у Teniente и его жены, как делал обычно, оставаясь без денег и без работы. Что случалось нередко, поскольку он был актером.
— Вернее… собирался стать актером, — сказал Фахардо. — Какое-то время он проучился в Национальном институте изящных искусств. Потом поехал доучиваться в Соединенные Штаты, провел там год в университете. Думаю, в дорогом. Массачус — это как, дорого?
Ответа Глории он дожидаться не стал:
— Уверен, что дорого, иначе бы Карлос туда не поехал. Ему по душе только то, что дороже всего. У него богатые родители.
— А как же ваша семья? — спросила Глория. — Образование, которое получили вы, тоже, наверное, не дешево стоило.
— Когда работаешь стражем порядка в дыре вроде этой, деньги на тебя дождем не сыплются. А мои дядя с тетей — самые прижимистые люди, каких только видел свет.
Впрочем, в детстве мы с Карлосом дружили. Часто играли вместе. К актерству своему он никогда всерьез не относился. Он не любит работать. Звание актера позволяет ему бездельничать, именуя это подготовкой к роли.
При последнем приезде Карлоса, рассказывал Фахардо, выяснилось, что у того серьезные неприятности. Родители решили наконец избавиться от бессмысленной статьи расходов и перестали посылать ему чеки.
— И поделом, — сказал Фахардо. — Ему как-никак тридцать три года.
— Правда?
— А вам он что наговорил?
— Что ему сорок один. Я еще подумала, что выглядит он для своих лет очень молодо.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
